Тучи сгущаются - Лориана Рава

-- Но ведь в других вопросах их обвинять по законам белых конкистадоры не стеснялись? Ведь по нашим законам их нельзя было обвинить в богохульстве и преступлениях против церкви.

-- И, значит, любому еретику и богохульнику можно укрыться у вас?

-- Если за ним нет других преступлений, и он согласен жить по законам Тавантисуйю, то да. Хотя среди белых людей не так уж много таких, кто бы согласился жить по-нашему.

-- Говорят, у вас смерть за любой чих.

-- Нет, что ты. Наши законы весьма суровы, но кое в чём они мягче ваших. У нас могут казнить за кражу, но только не в том случае, когда несчастный совершил её под влиянием голода. А у вас на то, умирал ли человек от голода, внимания не обращают.

-- Откуда ты так хорошо знаешь про наши законы?

-- Я их изучал. Писал трактат о сравнении европейских законов, основанных на римском праве, и нашем. Ваши законы во главу угла ставят право собственников и собственности, наши -- благо всего общества.

-- И какое это для вас имеет практическое значение?

-- Огромное. Некоторые наши амаута загорелись идеей -- отправить для обмена опытом наших юношей поучиться в ваши университеты. Не скрою, это было бы крайне интересно, но... разве вы примете в свои университеты нехристиан? Да и как обеспечить безопасность... Ведь важны не только сами законы, но и то, насколько они уважаются обществом. Потому что на те нарушения, которые не осуждаются обществом, при формально высоких наказаниях закрывают глаза. И если даже вы пропишите в законах, что мы имеем точно такое же право на безопасность, что и вы, то всё равно это может не работать. Скажи, а вот ты лично меня кем видишь?

Прежде чем ответить, Бертран опасливо оглянулся. Здесь было малолюдно, но не безлюдно. Служители, как юноши, так и девушки, время от времени проходили мимо, спеша по своим делам, многие косились на чужестранца не без любопытства.

-- Не бойся, говори откровенно, -- сказал Кипу, -- я не из обидчивых.

-- Ну, ты жрец, ты приносишь жертвы, и призываешь народ слушаться богов.

-- И зачем я это делаю?

-- Затем, что иначе народ тебя не будет кормить-поить, а пахать землю или заниматься каким-либо ремеслом тебе не хочется, ведь для этого нужно пачкать руки. А обманывать народ очень легко и приятно.

Кипу прыснул.

-- У нас для жертвоприношений жрецы не нужны, -- ответил он, -- любой может сделать это сам, хотя и мы это тоже делаем по торжественным случаям. Но не бойся, людей мы не убиваем.

-- А жертвы приносите зачем?

-- Обычай такой. Чтобы через трапезу с богами ощутить их присутствие. Хотя на самом деле праздник Солнца связан с подведением итогов и построением планов на будущее -- а это для нас особенно важно.

-- А почему у вас это так важно?

-- Видишь ли, у вас жизнь организована неразумно и целиком зависит от случайностей. Крестьянин или рыбак зависят от погоды, искатель удачи вообще живёт одним днём... Хотя и у вас крестьяне, после того как соберут урожай, предаются веселью. Но у нас всё не совсем так. У нас крестьяне так сильно, как у вас, от погоды не зависят. У нас есть плотины, которые обеспечивают орошение. Но не только его.

-- А что же ещё?

-- Они организуют наш народ. Плотина формирует вокруг себя айлью. У вас это иногда общиной называют, но это не просто сообщество мелких хозяйств, а общее хозяйство.

-- То есть, у вас своё хозяйство иметь нельзя? Какой ужас!

-- Ну, подсобный огородик рядом с домом и личную мелкую живность держать не возбраняется. Но ведь всё равно не выжить в одиночку, нужно же откуда-то брать и то, что в общине не производится, например, посуду, одежду... А для этого надо работать в общине, чтобы получить продукты по распределению.

-- Ну почему у вас нельзя просто всё купить?

-- А чем покупать лучше, чем получать по распределению? -- удивлённо спросил Кипу.

-- Тем, что можно выбрать.

-- Если есть деньги. А там, где они есть, они есть не у всех. А когда распределяют -- распределяют на всех.

-- Но ведь тогда все остальные зависят от тех, кто им распределяет. Распределяющие -- власть!

-- Не так уж сильно зависят. Ну, могут дать что-то получше-похуже, но уморить голодом и холодом не могут. Так вот, поскольку плотины может оросить ограниченное количество полей, а население у нас растёт, то нужно вовремя планировать постройку новых плотин. Или полей-террас. Или акваферм, как в моём родном Чиморе.

-- А ты чиморец?

-- Да.

-- А кто твой отец?

-- Моряк, капитан судна.

-- А дед?

-- Мой дед был всю жизнь простым гончаром, но он заслужил звание инки в бою, а поскольку он был известен как человек очень достойный, то его выбрали в старейшины, а потом он стал наместником Тумбеса. Хотя он и отговаривался старостью. И моя семья -- хороший пример того, что для простого человека у нас пути не закрыты.

-- Я не думаю, что ваша история будет кому-либо интересна в нашей стране. Ведь наша древность интересна не тем, что она древность, а в том, что раньше были республики, и были герои, боровшиеся с тиранами. А у вас одни прославления тиранов, и всё! Кому это интересно.

-- Ошибаешься. Основатель нашего государства Манко Капак как раз установил народное самоуправление.

-- Но куда же оно потом делось?

-- Да никуда не делось. По-прежнему в каждом айлью местные жители собираются на собрания, решают там важнейшие вопросы, выбирают себе старейшин...

-- Но почему тогда вами правит монарх?

-- Но ведь и его тоже выбирают.

-- Выбирают? Всем народом? Или только инки?

-- Только инки. Но ведь инками становятся лучшие из народа, -- ответил Кипу, -- во всяком случае, должны становиться.

Бертран ничего не ответил, потому что вдруг почувствовал -- на него кто-то смотрит. Обернувшись, он увидел девчонку лет шестнадцати, которая смотрела на него любопытным и даже дерзким взглядом. "Наглая какая", -- подумал Бертран. Хотя он понимал, что как пришелец из чуждого мира, не может не вызывать интерес, но всё-таки буравящая его взглядом девушка казалась ему воплощением бесстыдства. Девушки должны быть скромнее.

Кипу продолжил:

-- Другое дело, что голос одного айлью в масштабах страны был не слышен,