Тернистый путь - Виолетта Орлова

с ужасом увидели, что поляна, которую они выбрали для ночлега, наполняется множеством массивных черных туш. Сразу же запахло протухшими яйцами, и вонь эта была такой нестерпимой, что хотелось зажать нос и не дышать.

К счастью, эти страшные животные не лазили по деревьям, несмотря на свою дополнительную лапу. Они могли, конечно, дотянуться уродливыми когтями до нижних веток, но при этом им было сложно подтянуть вверх свои огромные тяжеловесные туши. Поэтому наверху путники находились в относительной безопасности.

— Алан, ты как? — с тревогой спросил Артур, вглядываясь в мертвенно-бледное лицо своего друга.

— Нормально, школяр, бывало и хуже, — с ироничной улыбкой прошептал проводник, испытывая в этот момент ни с чем не сравнимую боль. Рыжеволосый юноша трясущимися руками достал из сумы лекарственные мази на основе крапивы и попытался, сжав зубы, обработать свои страшные раны. Затем он перевязал больную ногу запасной рубашкой, которую ему с такой любезностью подарили кагилуанцы. — Больно, конечно, — пожаловался Алан. — Но мази должны помочь. Глупо получилось… Нужно было нам найти дерево повыше, — глухим голосом проговорил проводник, в бессилии закрыв глаза. Ему было необходимо как-то дотянуть до конца этой ужасной ночи.

Артур, как ни пытался, так и не смог заснуть. Он все время смотрел на постоянно перемещающихся внизу черных созданий. Животные нетерпеливо ходили вокруг дерева и возбужденно лязгали зубами, с вожделением посматривая на добычу. У них были довольно острые клыки, но не очень большие. Как Артур заметил, прежде чем съесть добычу, они сначала кромсали жертву своими странными лапами с длинными когтями, превращая ее в истерзанный кровавый кусок мяса и только лишь потом отправляли себе в пасть. То было жуткое и омерзительное зрелище: пиршество, которое продолжалось всю ночь.

Существа медленно и даже методично поедали маленьких зверьков, которых им удалось поймать, не забывая при этом о своем главном блюде — двух измученных и испуганных путниках, сидевших на ветках. С завидной терпеливостью ходили они под деревом, переговариваясь между собой коротким повизгиванием. Однако, как только забрезжил рассвет, животные стали расходиться. Казалось, эти порождения мрака действительно боятся солнечных лучей.

Когда стало очевидно, что твари ушли с поляны, Алан с Артуром не без опасения покинули свое ночное пристанище. Проводник выглядел ужасно. Страшная рана на ноге вздулась и воспалилась, лицо его было бледно такой бледностью, что казалось почти прозрачным, мокрые от пота рыжие волосы прилипли ко лбу, щекам и подбородку; у юноши начиналась лихорадка.

— Алан, давай я понесу твою поклажу, — предложил Артур, с участием глядя на друга. Но проводник только с иронией фыркнул.

— Я не девка, школяр, чтобы ты мои сумы таскал. Присмотри лучше за собой.

Путники вновь двинулись в путь, но уже с гораздо меньшим энтузиазмом, чем когда они впервые увидели перед собой древесный город. Выяснилось, что Алан с трудом может идти. На больную ногу он старался совсем не наступать. Для этого он соорудил себе из палок нечто наподобие костылей. Однако такое продвижение не только было очень медленным, но еще и забирало все его силы. В какой-то момент бедолага сел на землю, слабо простонав от боли.

— Сознание мутится, — пожаловался Артуру проводник. — Боюсь, скоро лихорадка охватит меня в полную силу, и я совсем не смогу идти. Меня и так-то всего трясет.

Артур, порывшись в его суме, достал бутылку с кагилуанской настойкой и влил немного Алану в горло. От этого напитка у рыжеволосого юноши на лице проступил болезненно-красный румянец.

— Мерзкие твари, все нам испортили! — прошептал Алан.

— Не говори так. Ничего они не испортили. Мы уже скоро дойдем до поселка, и тебе там окажут помощь, — постарался успокоить его Артур. — Мы выберемся.

Алан кривовато усмехнулся и как-то особливо взглянул на юношу.

— Я уже привык к тебе, школяр, честное слово. Твой вечно позитивный настрой, конечно, дико раздражает, но в целом… Когда дойдешь до пропускного пункта, скажешь, что ты сын беруанского купца, держишь путь из Мира чудес. Скажешь, что тебе нужно повидать отца, который живет в Ласточкином графстве, а пропуск у тебя уже есть. Никаких проблем на границе, думаю, возникнуть не должно. Мое имя не упоминай и обо всем остальном помалкивай.

— О чем остальном? — непонимающе произнес Артур, с удивлением глядя на своего проводника, но Алан уже закрыл глаза, не в силах более говорить. Больной потерял сознание. Мальчик с отчаянием посмотрел на друга. Зачем Алан ему все это говорил? Неужели проводник предполагал, что Артур бросит его здесь одного, а сам пойдет в Беру? Это, конечно же, было совершенно недопустимым решением, и, если бы Алан чуть больше знал характер своего спутника, он ни за что не предположил бы, что мальчик будет спасаться один, оставив его на съедение жутким существам.

Однако что же предпринять? Сейчас был день, но Алан неспособен больше передвигаться самостоятельно. Скоро придет ночь, и тогда возникнет основная проблема, ведь оставаться внизу на земле было равносильно самой смерти.

Артур, стараясь не отчаиваться и не думать о грустном, стал мастерить из длинных палок носилки. Сможет ли он тащить Алана, который был в два раза больше него? Отважный юноша этого не знал, но он также понимал, что попытаться следует во что бы то ни стало.

Артур неумело соединил между собой палки, используя подручные материалы, которыми их щедро снабдили кагилуанцы. Затем он попытался перевалить лежавшего без сознания Алана на эти импровизированные носилки, что уже само по себе было делом нелегким. Потом Артур стал тащить его по земле, но так как Алан весил немало, а носилки были слишком неудобными, мальчику удавалось идти лишь очень медленно, перемежая ходьбу с постоянными остановками для отдыха.

За несколько часов такого мучительного продвижения Артур совсем выбился из сил. Он не мог более сделать ни шагу, поэтому ему пришлось остановиться, чтобы передохнуть и выпить воды. Есть ему не хотелось.

Алан, увы, так и не пришел в себя; у него горел лоб, и он очень сильно потел, что было видно по его мокрой одежде. Больного ужасно лихорадило. Артур понимал, что любая задержка могла плачевно сказаться на состоянии проводника, поэтому он, стиснув зубы, продолжил свой нелегкий путь. Лес словно не желал отпускать беглецов и всячески препятствовал любому их продвижению: длинные коряги цеплялись за ноги, вероломные ветви хватались за руки, паутина залепляла глаза.

Ближе к вечеру Артуру все-таки пришлось сделать вынужденный привал на ночь. Надо отметить, что благородный клипсянин за все это время ни разу не подумал о своем личном спасении, а скорее о том, как помочь другу; поэтому он даже не рассматривал