Ночь упырей - Анастасия Александровна Андрианова

сделать так, чтобы им было куда возвращаться. В украшенную «Булку». Домой. Гораздо проще вернуться, когда знаешь, что у тебя есть что-то приятное позади. Что тебя ждут. Это стимул, понимаешь? Ведь самые отчаянные – это те, кому нечего терять. А нашим близким людям как раз есть за что бороться и куда возвращаться. Если ты погибнешь от волнения или свернёшь шею, упав со стремянки, что станет делать твой чародей? Вряд ли научится беречь себя. А за Илара я очень переживаю, конечно. – Купава вздохнула, сильнее развалившись на столе. – Он может сорваться на охоту среди ночи. Но чаще просто не предупреждает, а в следующий раз я вижу его с чёрными пятнами на одежде. И взгляд. Ты заметила, как изменился его взгляд? Это больше не беспечный взгляд щенка. Он смотрит теперь как… не знаю даже. Солдат, бандит, воин – возьми любое слово. Как герой боевика. С прищуром, и морщинка между бровей. Иногда даже жутко становится.

– Да. – Мавна неожиданно для себя поняла, что она тоже давно заметила в брате эту перемену. Только для неё эта перемена произошла давно, с тех самых пор, когда на неё напала тварь и на улицах стало больше упырей. Сама Мавна тоже переменилась. А для Купавы всё могло произойти более неожиданно. Ей нравился тот, прошлый Илар – смешливый, немного бестолковый. Рубаха-парень. Который в один момент повзрослел и превратился в убийцу упырей. Но ведь в душе-то он оставался медведем, любителем маминых котлет. – Но он всё равно наш Илар. Тот, которого мы знаем. Надеюсь, ты не будешь любить его меньше, даже с морщинкой.

Купава вдруг расхохоталась. Звонко, совсем неподходяще для их разговора. А отсмеявшись, промокнула нос салфеткой.

– Да хоть с десятью морщинами на самых видных местах. А ты не забывай любить себя. На остальное мы влиять не можем. И… – она подцепила ложкой растаявшее мороженое и отправила в рот, – …расскажи всё-таки, как ваша ночь? Он был хорош? Я угадала?

– Ох. – Мавна закатала рукав, показывая синяки на запястьях, оставшиеся после того, как Смородник сжимал ее руки задранными над головой. – Знаешь, сколько таких по телу?

Лицу стало жарко от стыда, но в груди приятно защекотало. Всё-таки здорово было поделиться с подругой. И отвлечься от мрачных мыслей тоже. Купаве она доверяла как себе самой и могла бы рассказать всё-всё – правда, в процессе был риск умереть от смущения.

Купава сощурила синие глаза и присвистнула:

– Ещё немного, и я назвала бы его тираном… Слушай, может, закажем наггетсы? Расскажешь подробнее, если захочешь. Мы никуда не спешим. «Булка» наконец украшена, а мы с тобой давно вот так не болтали. – Она подмигнула, и Мавна улыбнулась:

– Хочу, конечно. Давай.

Купава послала ей воздушный поцелуй, подхватила со спинки стула сумочку на ручке-цепочке и, покачивая бёдрами, двинулась к терминалу для заказа.

Вздохнув, Мавна вытерла глаза салфеткой, посмотрела на своё припухшее заплаканное лицо через фронтальную камеру и отвернулась к большому, завешанному шторой-гирляндой окну.

По улице сновали люди, укутанные в тёплые куртки и шарфы. Медленно кружили снежинки, и плотный сумрак дробился цветными огнями: супермаркеты, аптеки, салоны и даже спортивные «коробки» нарядились к празднику. Будто хотели перетянуть на себя взгляды, сказать: «Я – самое разноцветное место в этой дыре под названием Сонные Топи!»

В сквере красным и золотым светилась палатка с глинтвейном. Снег на дорогах таял, и лужи казались волшебной глазурью, которой полили городок-торт. Правда, вместо сладкого крема всё-таки у него был вкус болот, крови и копоти.

Мавна обернулась на очередь у стойки выдачи заказов. Купава выделялась среди людей своей светлой блузкой, хрупкая, с блестящими чёрными волосами, собранными в хвост. Слишком аккуратная, как статуэтка. Мавна чуть не задохнулась от нахлынувшей любви к подруге. Наверное, без неё она бы совсем увязла в унынии…

Она снова перевела взгляд на окно.

И ей показалось, что по улицам, чуть вдали, двигались четвероногие серые тени.

Сердце подскочило к горлу, заколотилось в висках.

Тени мелькнули и исчезли. На противоположной стороне улицы появилась ещё одна. Раздался автомобильный гудок.

Мавна сухо сглотнула. На пару секунд прикрыла глаза – а когда открыла, улицы снова казались обычными, спокойными и скучными в своём ожидании праздника.

Но всё равно что-то было не так.

Кажется, что-то началось.

18

«Отсутствие жизни в квартале тринадцать», – равнодушно проговорил телефон. Калинник отключил звук, залез в приложение, которое до сих пор рука не поднималась удалить, и стал наблюдать, как чародеи откликаются на тревогу, вписываясь на этот вызов. И вот уже через минуту алые точки двинулись по карте.

На экране вдруг беззвучно всплыл вызов с незнакомого номера. Калинник сначала отклонил: наверняка ушлые алгоритмы запомнили, что он искал квартиры в ипотеку, и теперь его замучают риелторы. Но звонок тут же повторился. А потом, когда он сбросил снова, ещё и ещё.

Какие упрямые риелторы!

– Алло? – недовольно буркнул Калинник в трубку, готовый послать навязчивых рекламщиков.

Но в динамике зазвучал приятный женский голос. К тому же взволнованный.

– Привет. Я Агне, помнишь меня? Упырица из бара.

Калинник аж вспотел. Конечно, он её помнил, но позвонить так и не решался. Они же разговаривали всего раз, и Калинник был под коктейлями, в дурацкой рубашке и вёл себя как идиот. И к тому же совсем не понимал, как стоит вести себя с упырицами. Бояться, ненавидеть или флиртовать? Или всего понемногу?

– Пу-помню, – запнулся он.

– Надо поговорить, – торопливо продолжила Агне, едва дождавшись ответа. – Сможешь приехать через час в сосисочную на Кленовой улице?

Калинник, пока ничего не понимая, вбил адрес в карты. Ага, модное молодёжное местечко с хот-догами и чаем с «катышками». Явно что-то для тех, кому ещё не стукнуло столько, сколько Калиннику. Но хотя бы недалеко.

– Ну да, – неуверенно ответил он. – А что случилось?

– Есть разговор. Тогда до встречи. Не опаздывай, Фламинго.

Упырица отключилась, оставив Калинника в лёгком недоумении. Он несколько секунд тупо смотрел в экран, потом пожал плечами и улыбнулся себе в бороду.

Это считается, что девушка позвала его на свидание?

Надо будет потом похвастаться Смороднику.

За этого дурака, конечно, болела душа, и, пока Калинник переодевался, всё думал, увидятся ли они ещё и посидят ли, как раньше, с чипсами под футбол. Хотелось бы, конечно. Хоть бы не убился. Свет, хоть бы не убился… Столько охотников за его бестолковой головой! Как-то многовато для одного чародея,