Немезида ночного ангела - Брент Уикс

лорду Карадзи на его посту в казначействе. Передайте, что ее кандидатура уже рассматривается. Позже я смогу уделить ей десять минут, на первом этаже, за полчаса до рассвета. Пусть перед встречей раздобудет для меня неопровержимое доказательство невиновности или, напротив, вины лорда Карадзи в непомерном казнокрадстве. Третьего не дано. – Она переводит взгляд на секретаря, и тот кивает.

– Государыня, – говорит Карадзи, – та женщина – карьеристка. Она скажет что угодно…

– Знаю, – прерывает его императрица, и он тут же замолкает. – Вы свободны.

Он низко кланяется, и с его лба падают капли вдруг проступившего пота.

Императрица Селестия, похоже, более не замечает его присутствия.

– Итак, на чем же мы остановились, Логан? Ах да. Как ни погляжу, у вас длинные руки. Что ж, хорошо; но вам ведь было очевидно, что я пойму, кто за этим стоит.

В тесноте нашей крошечной комнатки, явно не рассчитанной на двоих, Ви бросает взгляд в мою сторону. Она морщится и, кажется, не от того, что ей приходится прижиматься ко мне.

– Я благодарен любой возможности наконец побеседовать с вами, ваше императорское величество. Однако эту встречу подстроил не я, – спокойно отвечает Логан.

– Вы также, несомненно, понимаете, что я могу просто приказать погрузить вас на «Бегущего по шторму».

– Да, можете, но в таком случае вы нарушите свое слово, – говорит Логан. – А это, кажется, не в ваших правилах.

– Как занимательно. – Императрица поворачивается к нему спиной, и мне остается лишь гадать, что сейчас творится на ее лице. Затем она произносит: – Рядом с вами другие желают стать лучше, не так ли?

– По-моему, это – одна из тех обязанностей, что возложены на всякого правителя. Вы разве не согласны?

Императрица испускает вздох, качает головой и лишь после этого снова поворачивается к нему.

– Вы дерзки и отважны. С этим не поспоришь. Быть может, идеалистичны…

– Но я не наивен. С этой чертой мне недавно пришлось распрощаться.

– О? Неужели? И когда же? – спрашивает она, с интересом глядя на него.

– В тот же день, когда я впервые отведал человеческого мяса, – без промедления отвечает Логан. Боги, он даже мне об этом не рассказывал. Время, проведенное в Дыре, ранило Логана в самую душу, и я, когда спасал его, понимал, что лучше не ковырять эту рану всякими расспросами.

– До меня доходили слухи об этом, – произносит императрица. – Я ожидала, что вы будете их отрицать. Говорят, то был заурядный преступник? – Она спрашивает о человеке, которого Логан съел. Боги милосердные. Видимо, так Селестия проверяет его выдержку, тычет ему в лицо тем, что он совершил в темнейшие минуты жизни. Или, возможно, в ней просто нет ни капли сострадания.

– Заурядный? Вовсе нет, мне он показался первосортным, – отвечает Логан. – Хотя и немного сыроватым.

Императрица повернута ко мне, и я вижу, как по ее лицу за секунду проносится полдюжины эмоций; они исчезают так быстро, что я даже не успеваю их распознать – недоумение? потрясение? – а затем она, не сдержавшись, издает смешок.

Но я уже смотрю на Логана, который чуточку отвернулся. Он пытается это скрыть, но, похоже, собственная шутка кажется ему омерзительной.

– Прошу меня извинить, – говорит он, – за неуместную пошлость. Те дни были для меня худшими в жизни. Воспоминания о них переживаются проще, если относиться к ним с юмором.

– Вы будто говорите о моем первом браке, – отвечает императрица. – Извинения приняты.

– В таком случае, надеюсь, вы простите мне мою докучливость. Я приехал к вам в надежде на союз. Ваши письма убедили меня в том, что этот вопрос разрешится легко и быстро. Я этому поверил. Меня в этом заверяли. К несчастью, министры вашего императорского величества посадили меня в золотую клетку. Я – правитель, и не могу больше оставаться здесь. Если не отправлюсь домой сегодня, то смею полагать, что останусь королем лишь на словах… и это в лучшем случае.

Императрица изучающе смотрит на Логана, а я изучающе смотрю на нее. Она стройная, одета в кремовое, обманчиво простое платье, некоторые нити которого переливаются перламутром. Поначалу кажется, что эти блестящие акценты разбросаны случайно, но чем дольше я смотрю, тем больше замечаю, что они притягивают взгляд к наиболее привлекательным чертам императрицы. Ее стройная талия обернута меховым пояском, явно очень мягким. Над головой, не касаясь ее, парят и вращаются девять опалов; они мерцают в пламени светильников и изображают корону. Ее глаза тоже сверкают подобно опалам… а затем вместе с камнями воздушного венца они вдруг превращаются в изумруды. Какая-то неуловимая черта придает императрице суровый вид и возвышает над классической красотой, а то ли косметика, то ли магия не дают определить, сколько ей лет.

– Зачем вы добровольно отдали себя в мою власть? – спрашивает императрица Селестия, поглаживая черный меховой поясок так, словно он живой.

~– О, еще какой живой. Это же черный фарикс! Я их несколько столетий не видел! Увертливые, проносятся быстрее, чем жизнь перед глазами, и яд у них феерически взаимодействует с магией. Впрочем, смертелен он и без нее. Дарзо трижды пытался поймать фарикса живьем, чтобы достать этот яд. Знаешь, если захочешь перед ним извиниться, то лучшего подарка не найти.~

«Как будто он… знаешь, это не я должен перед ним извиняться!»

– Чтобы предотвратить войну между нами, – отвечает Логан.

Императрица оглядывается; кажется, ей очень не хватает ее трона. Она невысокая, а Логан ростом почти семь футов, и сложен как мускулистые боги на илирийских скульптурах. А еще он не уподобляется тем долговязым великанам, которые сутулятся, чтобы другие не чувствовали себя рядом с ними неловко – по крайней мере, он перестал сутулиться с тех пор, как его лба впервые коснулся царственный венец.

Он продолжает:

– И чтобы показать, что я готов довериться вам. Я надеялся, это вдохновит вас на ответное доверие. Я понимал, что появление нового большого королевства пробудит аппетиты соседей и заставит их бросать на нас косые взгляды.

– Как несдержанно показывать свои аппетиты, – говорит императрица, с явным удовольствием оглядывая Логана с головы до ног.

– Ваша осторожность вполне понятна. Поэтому я и приехал, – продолжает он. Ах, милый Логан. Когда-то он бы и не заметил ее намека. А теперь я почти уверен, что он просто его игнорирует.

– Вы очень храбры, – говорит императрица. – Мне об этом рассказывали. Еще вас называли импозантным. Но, думается мне, мои подданные оценили ваши достоинства чересчур низко.

– «Низким» меня еще точно никто не называл, – отвечает Логан. Жаль, что я не вижу его лица. По тону всех нюансов не понять.

Императрица смеется, поправляет прическу, а затем дерзко смотрит на