Последнее слово единорогов - Виолетта Орлова

– Джехар? Где ты был, тебя искал Лэнт… Один из шельмецов куда-то запропастился… И с чего вдруг ты расхаживаешь по поселку в маске?

Голос мужчины звучал ужасно трусливо, и Артур догадался, что тот, вероятно, отвечал за сохранность пленников.

– Он пропал по твоей вине! – подделываясь под низкий голос Джехара, процедил Артур. – Этот хоть на месте?

– Этот уже никуда не убежит, – подобострастно хохотнул мерзавец, а у Артура все заледенело внутри. Шагнув в темноту землянки, Артур поморщился: здесь остро пахло мочой, свежей кровью и безысходностью. Глаза несколько секунд привыкали к темноте, и только потом Артур его увидел – неподвижно распластанного на земле, смертельно бледного, с окровавленным ртом. На левой руке у него была выжжена корявая надпись: «неудачно упал с дерева», а из правой торчал гвоздь, красный от крови и ржавчины. Забыв обо всем на свете, Артур рухнул перед другом на колени, слезы полились из глаз, удушье вцепилось в легкие, его затошнило.

– Т-тин, – заикаясь, прошептал он. Клипсянин вдруг отчетливо вспомнил день, когда впервые встретился с ним в парадной зале Троссард-Холла. Как Тин неловко теребил пальцами светлый чубчик; верно, оттого, что робел перед неизвестным всадником. Как потешно важничал после, рассказывая о преимуществах жизни в столице и таинственной кадоросаме. Добродушный, веселый, легкомысленный, неисправимый любитель покушать и домашний мальчик, страстно ценивший комфорт. Тот, кто решился однажды оставить старую жизнь ради него одного. Настоящий друг, каковых, увы, не бывает много. Счастлив тот, у кого имеется хоть один такой; многие будут претендовать на его место, но как случится поворотный момент в жизни, когда на кону стоит либо твое благополучие, либо друга, так все эти многочисленные «приятели» испарятся по очереди, напоследок заискрившись жалкими извиняющимися улыбками. Когда было весело, мы с вами играли, как игра закончилась – разбежались по домам. И тогда останется лишь один: скромный, непритязательный, верный и честный, пусть не всегда поступавший правильно, но при этом искренне тебя полюбивший. В счастье и в горести.

Артур безудержно рыдал, глотая слезы; время перестало существовать для него. Не заметил он, как сзади вероломно подобрался к нему Кэшью с огромной деревяшкой наперевес; почти не почувствовал он физической боли, когда тот со всего размаху ударил его по спине, заставив неловко опрокинуться на неподвижное тело друга.

– Я сразу понял, что ты никакой не Джехар, – вязко процедил Кэшью. – Охраана! – завопил он протяжно, так, что у Артура заложило уши. Мерзавец поднял руки, чтобы ударить беззащитного клипсянина еще раз, но боли отчего-то не последовало. Вместо этого злодей сам мешком осел на землю, головой попав в горшок с нечистотами. За его спиной стоял господин Треймли с такой же длинной деревяшкой наперевес; лицо его по-прежнему горело безумием, ноги были широко расставлены, однако в глазах появилось нечто осмысленное, целеполагающее.

– Тин жив, – отрывисто объяснил Дорон Артуру. – Но без сознания. Я помогу вам убежать. Ты пришел через лабиринт?

Артур слабо кивнул: от ужасного потрясения при виде друга и сильного удара по спине он еще не вполне пришел в себя и весь дрожал в нервном возбуждении. Между тем действовать следовало незамедлительно. Не сговариваясь, они взвалили бесчувственное тело Тина себе на плечи, и обливаясь потом, сверху донизу облепленные мухами, потащили к выходу из землянки. Их непременно заметят; слишком уж шумно они себя проявили. Увы, так и случилось. Какой-то полидексянский бугай указывал на них узловатым пальцем и рассерженно кричал в воздух нечто отрывистое, резкое. Косматые пряди дыма угрожающе ползли по земле, всюду горели костры, хоть день был в самом разгаре. От их жара Артуру сделалось совсем худо.

Удивительно, но они с господином Треймли стали почти одним целым; тот не спрашивал, куда нести Тина, напарники поневоле, они просто бежали в сторону леса. Недавние враги превратились в… Союзников? Мучительный страх подгонял их, делая быстрее, сильнее, ловчее. Им даже удалось пересечь то самое кукурузное поле, минуя бранившихся отца с сыном, и устремиться к спасительным деревьям. Но в какой-то момент их стали догонять лукавые стрелы. Полидексяне стреляли лениво и безалаберно; также неторопливо они кинулись вслед, когда поняли, что оружие не достигает своей цели. Для них это выглядело неким развлечением, игрой; действительно, почему бы лишний раз не погонять пленников, которые и так рано или поздно окажутся в их власти? Были ли они, в сущности, бесчеловечны и жестоки? Вероятно, нет. Скорее всего, они себя таковыми не считали: война, долг, приказ, никакой пощады к врагам. Хорошо, когда кто-то сверху все определяет за тебя, раскладывает по веточкам, снимает необходимость нести ответственность. Все предельно ясно: беруанцы – враги, значит, и жалости к ним никакой быть не может, ибо таковы правила войны. Только есть еще и другие правила; хоть они и вшиты в наши сердца, но именно их мы так часто и с такой легкостью нарушаем.

Когда беглецы уже почти добежали до деревьев, Дорон резко остановился, аккуратно переложил Тина на траву и с мрачной решимостью взглянул на Артура.

– Уходите. Зверь не выдержит нас троих, – проговорил он, с тоской оборачиваясь на неторопливо бежавших в их сторону людей. Полидексяне пока не догадывались, что в лабиринт им не зайти.

– Попробуйте с нами! – с жаром воскликнул Артур, схватив Дорона за руку. Ладонь его оказалась мокрой и ледяной, как глыба подтаявшего льда. Но тот лишь покачал головой и насильственно улыбнулся.

– Обычно родители призваны учить детей мудрости, – медленно сказал Дорон, а невзрачное лицо его горело в эту минуту праведной решимостью, – но иногда все происходит наоборот. Прости меня, Артур, если сможешь. Я сильно подпортил тебе жизнь, в чем сейчас невероятно раскаиваюсь. Если бы люди обладали возможностью повернуть время вспять, то я сделал бы все, чтобы избежать того злосчастного суда. Мой мальчик очень любит тебя. Не оставляй его никогда.

– Не оставлю… – глухо пообещал Артур, смаргивая с ресниц слезы. Какое счастье, что Тин без сознания. Какое счастье, что он не увидел того, что случилось потом.

Артур с трудом перевалил бесчувственное тело друга на спину ирбиса и сел сам, аккуратно поддерживая его руками. Он не оглядывался, только вперед! Ветки деревьев, подобно плетям надзирателей, беспощадно хлестали его по лицу, добавляя к душевной боли еще одну. Спасены, спасены, но какой ценой!

Глава 24 Если встретишь кого, не приветствуй его, и если кто будет тебя приветствовать, не отвечай ему

– Г-где мой отец? – первые слова, которые произнес Тин, выйдя из небытия. Он лежал на траве,