Тот, кто пришел из завтрашнего дня (1-11часть) - Алёна1648

Он был готов не только врачевать тело, но и сознание этого маленького существа. В эти моменты все знания и опыт теряли свою ценность, если они не были переведены в слова, которые могли бы успокоить, ободрить, вернуть уверенность.

Мирослав вздохнул и перевёл взгляд на игрушку, которую так старательно держал в руках маленький альфа. Он заметил, как его пальцы, сжимающие её, едва заметно расслабились. Это было не просто физическое напряжение, которое уходило. Это был момент, когда сознание ребёнка переставало быть в полном ступоре, когда страх начинал уступать место хоть малому, но осознанию того, что он всё же может контролировать хотя бы что-то.

— Теперь я сделаю пару шагов, и ты даже не заметишь, как всё пройдёт. Ты просто продолжай смотреть на игрушку и расслабься, — сказал Мирослав, его голос был мягким, но решительным.

Эти слова не были обычной утешительной фразой. В них был скрыт смысл, который давал ребёнку не просто обещание, но и уверенность, что он не один в этой ситуации.

Маленький альфа взглянул на него, и Мирослав заметил, как его глаза постепенно теряют ту остроту ужаса, что вначале сковала всё его существо. Он не ответил сразу, и это молчание было не просто паузой. Это было внутреннее согласие, заключённое в каждом взгляде, в каждом движении.

— Хорошо, — наконец, вымолвил ребёнок, его голос был ещё полон остаточного страха, но теперь он был спокойнее.

Мирослав не мог не заметить, как его тело, которое ещё недавно было сжато в комок, теперь постепенно расслаблялось.

Он продолжил свой осмотр, аккуратно и методично, не позволяя нервозности и собственному внутреннему напряжению взять верх. В этот момент он не был просто врачом. Он был тем, кто должен был взять на себя ответственность не только за тело пациента, но и за его внутренний мир. В этом мире, где царили иерархия, инстинкты, борьба и подчинение, Мирослав старался быть чем-то больше, чем просто исполнителем ролей. Он был человеком, который чувствовал, как тяжело даётся такой маленький альфе каждый шаг.

И вот, с каждым движением инструмента, с каждым словом, Мирослав ощущал, как внутреннее сопротивление ребёнка ослабевает. Он не знал, как это работает. Как он, сам не понимая, может становиться тем, кто обладает этой властью над страхом. Но он знал, что каждый его шаг был важен. Даже не столько для успеха процедуры, сколько для того, чтобы показать этому малышу, что мир не всегда полон боли и страха. Мир, по сути, был всего лишь рядом с ним. Он мог быть безопасным, если ему довериться.

Мирослав всё глубже погружался в этот процесс, невидимо, с каждым шагом помогая мальчику избавляться от страха. И хотя ничего из внешнего не изменялось, внутри, в голове у ребёнка начинала формироваться новая реальность. И это было самое главное.

Процедура завершилась. Мирослав почувствовал, как расслабление, наконец, охватило маленького альфу, хотя ещё оставалась лёгкая дрожь, выдавшая его внутреннее напряжение. Он наблюдал за тем, как ребёнок, ещё недавно поглощённый страхом, теперь потихоньку приходил в себя, хотя в его глазах всё ещё была та маленькая искорка тревоги. И это было естественно. Удивительное сочетание уязвимости и силы, как в самом маленьком альфе, так и в его родителе, наполняло эту комнату. Мирослав вздохнул и убрал с инструмента последние капли воды.

Он смотрел на ребёнка, пытаясь, в глубине своей души, понять, что это ощущение. Ощущение, что его действия только что спасли что-то большее, чем просто зуб. Это был процесс, где не только физиология играла роль. Это было дело доверия, дело того, чтобы научить ребёнка справляться с тем, что его пугает. Мирослав знал, что страх, даже такой малый, как у этого альфы, — не просто болезнь. Он был частью той невидимой власти, что лежит в основе всего их существования. Он был частью инстинктов, которые часто доводят до страха даже те, кто не всегда осознаёт его.

— Всё готово. Ты отлично справился, — произнёс Мирослав, его голос был мягким, но с небольшой долей усталости.

Это была усталость не физическая, а скорее моральная. Усталость от того, что он снова и снова сталкивался с тем, что приходится быть не только врачом, но и психотерапевтом, наставником, а в какой-то момент — и даже другом.

Маленький альфа посмотрел на него. Его глаза теперь уже не были полны страха. В них было что-то другое — что-то близкое к благодарности, но с оттенком детской осторожности.

— Спасибо… — шёпотом произнёс он, хотя слова, казалось, едва доходили до ушей.

Он был ещё не готов выразить всё, что происходило внутри него. Но эта благодарность, эта тихая улыбка, что мелькнула на его лице, говорили гораздо больше.

Мирослав улыбнулся в ответ, его лицо прояснилось. Он понял, что слова не нужны. Иногда достаточно лишь одного взгляда, чтобы понять, что ты сделал что-то важное. Это не было чем-то значительным с точки зрения медицинской практики, но с точки зрения души — это было так. Мирослав заметил, как омега, стоявший рядом, мягко обнял ребёнка. Это был не просто жест любви, это был жест признания того, что сын, несмотря на страх, всё же смог пройти через этот испытанный процесс. Этот момент был полон тех невидимых связей, которые наделяют их мир чем-то большим, чем просто физическими законами. Это было нечто глубже, нечто, что коренится в самом существовании омег и альф.

— Ты был молодцом, сынок, — сказал омега, его голос был тихим, но уверенным.

Он говорил так, как говорят те, кто понимает, что значить быть ответственным за другого. Быть тем, кто не может отступить, потому что его любовь и забота должны быть не только словами, но и поступками. Это был тот самый момент, когда не просто сила, но и мягкость любви были теми основами, которые формировали отношения в этом мире. В этом мире, где нет женщин, есть только омеги и альфы. Омеги, которым иногда приходится играть ту роль, которая даётся с каждым днем, с каждым взглядом, с каждым вздохом, что они делают.

И это напряжение, которое оставалось в воздухе, — было не просто следствием процедуры. Это был момент, когда они оба, этот маленький альфа и его омега, словно пытались понять, что их связывает в этом мире, что заставляет их переживать, что заставляет их стремиться вперёд, несмотря на все