Обратный отсчет: Равнина - Токацин

все привыкли. Но старейшина Кайри! Так вот и сказал — угодно богам. Благословила сама Эннуру. И не ваше дело с ней спорить. Вот они взвились! Тахушсу аж подпрыгнул. Да уж, старейшина Кайри… Он ведь врать не будет. Я-то в богах не понимаю…

— Эн… — открыл было рот Гедимин, но Айзек толкнул его в бок и щёлкнул по височной пластине.

— Прикрой! Значит, на совете переругались? Из-за нас, я полагаю? И что так защищал старейшина Кайри? Юное Пламя?

Гедимин угрюмо сощурился. «Если кто-то полезет к реактору…»

— Да не, — Хассинельг махнул посохом. — Пламя давно никто не трогает. С первого раза поняли. Это из-за ваших… отмерятелей времени. Красивые такие, прозрачные. Поют вместе с Пламенем. Богам понравилось. Так сказал старейшина Кайри, а он врать не будет. Ну, я и других жрецов спрашивал. И Руниена тоже. Только… знак Эннуру. Знаете, какой?

Посох скользнул по ровному участку стены, оставляя несложный символ — то ли миску в разрезе, то ли лежащий полумесяц.

— Это следует нанести на часы? — уточнил Айзек без тени усмешки. — С ритуалами или без?

Гедимин говорить ничего не собирался — он и услышанное-то ещё не переварил — но Вепуат на всякий случай крепко пихнул его в бок.

— Они сами — ритуал, — серьёзно ответил страж. — Только знак… Эннуру порадуется.

— Всяких ей почестей, — так же серьёзно проговорил Айзек. — Спасибо, что рассказал. Тебе на этом совете не влетело? За общение с нечестивыми нами?

Хассинельг возмущённо фыркнул.

— Там всем не до меня. Тут стихии опять качнуло. Новый Элогвен пробудился — Лёд ослаб, Лучи усилились…

Гедимин и Вепуат быстро переглянулись. «Лёд? Лучи? Новый кто? Это, случайно, не про тот роевой организм…»

— Ну, надеюсь, никто не пострадает, — покачал головой Айзек, смерив сарматов предостерегающим взглядом. — Стихии, я так вижу, вообще неустойчивы. Не хочешь искупаться? С едой у нас не очень, но вода — горячая.

— Ага, — страж радостно ухмыльнулся. — Искупаться хорошо бы.

У порога Айзек обернулся.

— Корпус, — коротко сказал он, глядя на Гедимина, и повернулся к Вепуату. — Экспедиция в Ксутлин.

— Ага, угу, — закивал разведчик. — Придут мыться — поговорю.

Ворота закрылись. Гедимин тронул рычаг, запуская прядильный агрегат, — под шум механизмов думалось легче.

— В прошлый раз мы туда ехали пять дней, — вспомнил он. Вепуат, затуманенным взглядом уткнувшийся в стену, вздрогнул и уставился на него.

— Значит, тот зверёк называется «Элогвен»… — пробормотал он. — Что-что?

Гедимин недовольно сощурился.

— Пять дней ехали на Ксутлин, — буркнул он. — Дорогу помнишь?

— А-а… — Вепуат покачал головой. — Это через столицу. Так — дня три. Элогвен… Вот не думал, что это существо может сдвинуть стихии. То-то сразу потеплело…

«Биолог, мать твоя пробирка…» — Гедимин угрюмо смотрел Вепуату вслед. «Ехать за глиной. С полным грузом Джагулов. От которых никакого проку — все ритуалят. И этот ещё со своим зверьём…»

Он покосился на сигма-сканер. Тот показывал тающий на лету снег, ручьи, сбегающие с каждого обрыва, и замерших под дождём Джагулов-часовых. По их накидкам стекала вода, мех на мордах слипся, но они всё высматривали что-то на холме, не оглядываясь ни вбок, ни назад.

…Айзек шагнул к воротам душевой. Группа Джагулов, остановленная его окликом, почти одновременно прижала уши и вздыбила шерсть.

— Ехать? С Геджером? На ту реку? — грива Урджена медленно улеглась на место. Джагулы переглянулись.

— И вести за собой караван из двух чужих сааг-туулов, — Айзек кивнул на ущелье. — Кто-то должен присмотреть, чтобы они ничего не надумали. Геджер и Урху — очень бдительные, но на столько частей им не разорваться.

Урджен и его сосед неуверенно ухмыльнулись.

— Зверь Хеллуг — вожак, а Улгех и Джелег — под нашей рукой?

Гедимин недовольно сощурился — разговор ушёл куда-то не туда.

— Нужно будет место для глины. Очень много места под бронёй. В прошлый раз было много глины. А будет вдвое больше. Скажи своим… ну, и Улгехам с Джелегами — нужны свободные ниши.

— Место будет, — пообещал вожак со странной ухмылкой. — Любая помощь для Геджера, говорящего с Пламенем, подателя трофеев!

Вожди Джагулов, забыв о душевой, плотным кольцом окружили Вепуата — он высыпал из быстро принесённого кем-то мешка груду камешков и перекладывал их, что-то объясняя то на них, то на пальцах. Гедимин, хоть и стоял рядом, и смотрел на «динамическую карту», срисованную лучом сигма-сканера, понимал одно слово из трёх. «Он говорит, как ему сказал Хассинельг,» — эта мысль почему-то успокаивала. «А его сюда не потащили, чтобы Джагулы зря не волновались. В прошлый раз мы добрались. Попробуем и в этот. Надо будет с утра проверить, что там с отсеками…»

…Пленники тоже были тут — и, как с удивлением сообразил Гедимин, на сборище вокруг «карты». Он даже не обратил внимания, что трое из «вожаков», её разглядывающих и обсуждающих, слишком легко одеты. Шерсть их была окрашена фиолетовым пигментом, и держались они так же, как все остальные — рычали и скалились, деля между собой места в душевой, огрызались, если кто-то теснил их, довольно щурились под тёплым душем… «Их не бьют и не мучают,» — заключил Гедимин, перекрывая воду. Мытьё у Джагулов было долгим процессом, и сармат привычно запасся терпением. С другими племенами его обещали сменить Айзек и Вепуат — его ещё ждал недоделанный кожух для прядильной машины и необученные филки-операторы.

— Геджер, — окликнул его Урджен, изобразив дружелюбный оскал. — Скажешь Урху, чтобы зверя с собой не брала? Он спит. Учить его без толку.

— Скажу, — пообещал Гедимин, внезапно поняв, что Вепуат и впрямь может до такого додуматься. «И так собирается целый зверинец — три сааг-туула с населением. Не хватало ещё трилобитов…»

— Ты там как? — спросил он Урджена, пытаясь перехватить его взгляд — Джагул,