Пересмешник на рассвете. Книга 2 - Дмитрий Геннадьевич Колодан

том же духе, то, не ровен час, грохнется в обморок. Единственным, кто сохранил хотя бы видимость самообладания, оказался Раймон Бальбоа: стоял посреди коридора и помахивал ведром с таким видом, будто случайно проходил мимо и задержался лишь из праздного любопытства.

– Как вы думаете, – спросил Вторник, – что это может быть?

Вопрос остался без ответа. Никто не рискнул даже предположить. Флип, даром что считал себя поэтом, не мог подобрать слова, чтобы описать звуки, доносящиеся из-за двери. А единственный образ, который пришел ему в голову, был настолько мерзким, настолько отвратительным и чудовищным, что он запретил себе даже думать об этом. Но что поэту запреты? Запретил, а все равно думал… И словно воочию видел огромную мясорубку, через которую заживо прокручивают десятки людей, превращая их в хлюпающий фарш.

Все его инстинкты в один голос вопили, что от того, что происходит за дверью, нужно не просто держаться подальше, а бежать со всех ног, и желательно на другой континент. Если бы не Клара, державшая его за руку, он бы, скорее всего, так и поступил.

Хавьер постучал по крышке чемодана – то ли действительно хотел привлечь внимание, то ли не смог сдержать дрожь в руках. Флип глянул на приятеля, и тот, перехватив его взгляд, немного приободрился. Даже попытался выпрямиться, но тут же вновь согнулся, словно кто-то невидимый, но очень сильный положил огромную ладонь ему на макушку.

– Ты хотел что-то сказать, Пачкуля? – спросил Сильвия. – Вижу, тебя так и распирает от идей, которыми ты жаждешь поделиться. Боюсь, если не дать тебе слова, ты и взорваться можешь.

– Что? – вздрогнул Хавьер. – Да нет, я просто… Ну…

Он замолчал на пару долгих секунд, а затем промямлил, уставившись под ноги:

– А может, это… Ну, может, мы… Черт возьми! У нас же есть бомба! Давайте бросим ее туда – и дело с концом?

Клара мгновенно обернулась в его сторону, как кошка, услышавшая за спиной подозрительный шорох. И было что-то такое в ее лице, что Хавьер шарахнулся, словно пред ним самолично явился тот самый Черт, которого он помянул.

– Бросить бомбу? – зашипела Клара. – С ума сошел? Там же дети!

Хавьер попятился, плечом вытирая пот со лба.

– Ладно, ладно… Я просто предложил.

– Я не пойду туда, – заговорила Ивонн. – Я обещала привести вас сюда, и свое обещание я выполнила. Но большего от меня не просите. Пожалуйста…

И, чуть помедлив, она добавила неожиданно высоким, по-детски писклявым голоском:

– Я хочу домой…

Клара обернулась к певице, но ярость, предназначавшаяся Хавьеру с его глупыми идеями, при взгляде на Ивонн мгновенно угасла.

– Мы все хотим домой, – сказала она. – Все и всегда. Но это и есть наш дом, другого не будет. И я не позволю, чтобы в моем доме хозяйничал кто-то еще.

Ивонн промолчала. Она стояла, поджав губы, и видно было, что слова Клары ее нисколько не убедили. Скорее всего, она их даже не услышала.

– Проклятье! – выругалась Тереза. – Как же я не люблю все эти пафосные речи! Очень в духе нашего Господина Президента: слова, слова, только за этими словами нет вообще ничего – ни дел, ни мыслей. Может, хватит? Давайте просто сделаем то, ради чего мы пришли, и покончим с этим.

И прежде чем кто-то успел возразить, прежде чем кто-то вообще понял, что происходит, Тереза распахнула дверь. Да так и осталась стоять с вытаращенными глазами и упавшей челюстью. И в этом она была не одинока: все застыли в немом изумлении. А потом…

– О господи! – взмолилась Тереза. – Что это?!

Ответил ей только Флип, и то не сразу, а когда смог справиться со своим желудком:

– Это… – Флип сглотнул. – Думаю, это и есть Цветение.

Пожалуй, это было единственное слово, которое могло описать открывшуюся картину. Первое, что увидел Флип, – это переплетенные оливково-зеленые стебли, грудами лежащие на полу, словно пучки спутанных проводов в блестящей обмотке. Но эта зеленая масса двигалась подобно клубку огромных жирных змей, собравшихся вместе после долгой зимы. Стебли сплетались, завязывались в причудливые узлы и тут же распутывались, вытягивались и сжимались. В этом непрерывном движении одновременно во всех направлениях было что-то гипнотическое. В какой-то момент Флип понял, что не в состоянии отвести взгляд, хотя зрелище никак нельзя было назвать приятным. Пришлось сделать над собой усилие. И тогда он увидел цветы – множество огромных бутонов, размером с человеческую голову, с толстыми бледно-розовыми лепестками. Они были повсюду, росли поодиночке и пышными гроздьями, свисающими с потолка. В ноздри ударил приторный запах, похожий на запах подгнивающих фруктов. Так же, как и извивающиеся стебли, цветы двигались: шевелились лепестки, в глубоких чашечках что-то копошилось, – однако Флип так и не понял, есть ли в этом движении хоть какой-то смысл. Это был самый настоящий Цветущий Ад, и при всем желании он бы не смог найти лучшего определения. Ад, пришедший на землю во всей своей бессмысленной мерзости и увечной красоте… Но потом пришла другая мысль: вовсе это не Ад, а лишь его преддверье. Настоящий Ад ждет их впереди.

Стебли лежали на полу только у двери, но стоило поднять взгляд, и Флип увидел, что дальше они вырастают до потолка, образуя сперва некое подобие паутины, а затем сливаясь в плотную стену. Что находится по ту сторону – разглядеть было невозможно. Ни детей, ни Президентов, ни кого-либо еще Флип не увидел. Ничего, кроме колышущейся зеленой массы. Но именно из-за нее – а может быть, из нее – и доносился отвратительный хлюпающий звук.

– Вот же дрянь! – не сдержалась Клара. – И что теперь?

Словно услышав ее голос, один из стеблей приподнялся, как могла бы приподняться тропическая змея с тугим зеленым телом и гроздью белых цветов вместо головы. Флип и Клара отпрянули. Некоторое время цветок стоял раскачиваясь, но затем втянулся в копошащуюся зеленую массу.

– Только не говорите, что мы должны лезть туда, – хрипло сказала Тереза, схватившись рукой за горло.

– И как ты себе это представляешь? – меланхолически заметил Сильвия. – Этот куст нас так просто не пропустит.

– Говорил же: надо бросать бомбу, – буркнул Хавьер. – Один бабах – и путь свободен.

– Да успокойся же ты! – не выдержал Сильвия. Даже его терпение оказалось не безграничным. – Вот так всегда с этими новичками: лишь бы что-нибудь взорвать, а о последствиях не думают.

– Каких еще последствиях? – насупился Хавьер. – Разнесет эту дрянь в клочья и…

– И из каждого клочка вырастет новая дрянь, да? – закончил за него Сильвия. – Так всегда и бывает. Бомбы никогда не решают проблем, запомни это, Пачкуля, бомбы только создают