Код Гериона: Осиротевшая Земля - Людмила Брус

рассчитывая «выехать» на остром языке и бесстрашии. Хайдрих напряжённо потёр глаз: здешний свет был для него ярковат. Да и вообще – от происходящего у любого пошла бы голова кругом.

– Он же из «Крылатого Солнца» вроде…

– Ещё б он вам, диким людям, правду рассказывал! И предупреждаю: если с нами что- нибудь случится, вам сделают очень больно!.. – девушка так хорошо вошла в роль, что, видимо, не собиралась с нею расставаться. А на вид – ни дать, ни взять, призрак чахоточной девы века эдак девятнадцатого, когда для бледности уксус пили. И где я только таких вещей успел начитаться?..

– Пока вы не проявляете враждебности, вредить вам никто не станет. Кроме того, я приглашаю вас в гости на океанский лайнер. Уверен, леди, моря вы не видели давно. – затем Хайдрих переключился на меня. – Идти сможете?

– Нет!.. Его ударили ножом! – ответила Даниэль вместо меня.

– Значит, вы, Василевский, побудете сегодня здесь. А вы, леди, проведёте экскурсию по вашим владениям. Желательно долгую и подробную. Ты, Скотт, останешься здесь на случай, если господину Василевскому что-то понадобится. Грей, пойдёшь с нами, – распорядился Хайдрих.

– Минус пять – семнадцать, – шепнула мне Даниэль, прежде чем уйти. Я не понял, что она имела в виду, но повторил эту комбинацию цифр раз сто, чтобы не улетучилась из памяти. Было сложно её к чему-нибудь привязать, потому что с этими цифрами у меня не было никаких ассоциаций. Что это? Активатор прибора? Быть может, пароль для прохода в инженерный блок или лодочный ангар? Серийный номер реактора? Код доступа к подводной лодке?..

Я посмотрел на Скотта, одетого в добротную форму охранника Золотого Века: его и здоровому-то непросто будет одолеть врукопашную. Одно хорошо: с расспросами не лезет, так что подумать время есть. И не только подумать: уходя на «экскурсию», Хайдрих велел Зрячему охранять меня, но не пояснил, что мне делать дозволяется, а что – нет. А так как и для Скотта уже не секрет, что я не какой-нибудь там торговец, а довольно важная птица, искушение вызвать Внешсвязь было сильным. Я знал, что Велиард и Вайолет сейчас «в полях». Конечно, доберутся они сюда не за один день, но знание того, что друзья могут прийти на выручку, немного успокаивало.

Если Хайдрих и компания узнают, что мой браслет, стилизованный под местные побрякушки, – не просто украшение, то сразу же его отберут. Поэтому, когда Скотт в очередной раз отвернулся, я поспешил снять своё «украшениe» и спрятать его в одном из многочисленных карманов на штанах: размеры позволяли.

Шли часы, но Даниэль не возвращалась, а у меня уже не было даже сил волноваться за неё. Я тупо смотрел в потолок, утешая себя тем, что навредить ей Хайдрих побоится. Хорошо, когда за тобой стоит такая грозная сила, как «Наутилус», но тяжело, когда кто-то, даже стремясь помочь, рушит, как слон в посудной лавке, уже выстроенную легенду.

Лишившийся целого отряда «Наутилус» мириться с этим не станет, если у них не совсем отчаянное положение с ресурсами; а если вспомнить, как далеко от Антарктиды находится тот самый «Ньёрд», представить такую ситуацию трудно. Официальной делегации нужно ждать со дня на день, а тогда к чертям пойдёт и починка реактора в Гелиополисе, и свобода для Даниэль. Прости, Рахманов, но, кажется, мы провалили всё, что можно… Прости, Хельга, но и твоего доверия я не оправдал, и твою жертву сделал напрасной… Одно хорошо: если завтра меня поволокут на «Пайн Айлэнд», там можно вернуться к «делу о потерянной перчатке». Ах, да, перчатки, кстати, тоже нет!..

Тягость ожидания я решил скрасить игрой в покер на костях со Скоттом, который соизволил, наконец, поднять визор шлема, показав молодое и даже не безнадёжно глупое лицо; кости были в Семи Ветрах настолько популярны, что местные учились играть в них, едва выйдя из пелёнок. Будь у меня при себе карты, я поучил бы парня игре в преферанс, который в Мирном любили ничуть не меньше, но карты, конечно же, остались в «Бархатной ночи». И если моей ставкой был отобранный у Лео нож, то Скотт в случае проигрыша должен был ответить мне на один- единственный вопрос.

– Нет, сэр… Не буду я делать такую ставку, – заупрямился мой охранник, осмотревшись по сторонам. – Мало ли что вы у меня спросите!

– Есть что скрывать?

– Хайдрих говорит, с вами нужно держать ухо востро.

– Он меня переоценивает. Несколько часов назад я едва не отбросил коньки… Кому я могу быть опасным?

– Нет.

– А если я скажу, что у меня есть сахар?

– Ещё раз нет.

– Ну, на нет и суда нет, – вздохнул я, уже почти смирившись со своей судьбой неудачника. – Дольше посплю… – я повернулся на бок и закрыл глаза, надеясь выжать хоть немного лимонаду из той горы лимонов, что сегодня чуть меня не раздавила. Через несколько минут я стал проваливаться в сон, но вдруг мой страж тряхнул меня за плечо.

– Сэр, а это правда – насчёт сахара-то?

– А тебе чего? Ты же всё равно на сахар играть не хочешь.

– Я подумал… Подумал, что можно всё-таки и сыграть.

– Слаб ты что-то, парень, – пробурчал я, так и не повернувшись. – Гнал бы я тебя на месте Хайдриха пинками под зад.

Жестоко, наверное. Но если вспомнить, как мне сегодня досталось…

– Дочку хочу порадовать, – от этих слов я чуть не сдох от умиления. Одно дело – услышать такое от девочки. Другое – от двадцатилетнего лба в доспехах, да ещё и в Семи Ветрах. Но если как следует подумать – ничего удивительного. В обществе, скатившемся в архаику, но ещё не в первобытность, семья для человека подчас становится единственной опорой и отдушиной, главным пристанищем и источником моральных сил… И для него обычна установка «мы с семьёй против враждебного мира», что возвышенно и красиво, пока не оборачивается тиранией мужчины над женщиной и старших над младшими…

– Ты спасаешь мою веру в человечество! – отвечаю я, но соглашаться не тороплюсь. – Так как насчёт моего условия? Обещаю: вопрос не будет касаться ни Хайдриха, ни Зрячих. Даже про баб и оружие спрашивать ничего не буду.

– Идёт.

– Тогда играем…

– Покажите сначала, что сахар есть…

Вырвать у меня пакетик с детским счастьем парню сейчас ничего не стоит. Но и мне ничего не стоит стукнуть об этом Хайдриху. Честность для обоих одинаково выгодна.

И вот, наконец, мне везёт хотя бы в мелочи: полустёртые точки на обсидиановых кубиках ложатся в мою пользу. Скотт глотает набежавшую слюну, смотрит через плечо и вовремя: за прозрачной (впрочем, только изнутри) стенкой появились Хайдрих и Даниэль. Я-то опасался, что в стремлении к правде начальник Семи Ветров может дать волю рукам или запугивать девушку другими способами, но Даниэль сама что-то эмоционально ему рассказывала. Ясное дело, без улыбки, но при этом и без каких- либо признаков страха. Хайдрих, между тем, выглядел слегка пришибленным, и я понял, что последней он увидал разодетую мумию Кван Ю-на и остался весьма впечатлён. Молодец, Даниэль. Хороша, чертовка. Глянула в мою сторону, зная, что я жду и вижу её из-за стекла. Качнула головой – всё, мол, в порядке. Глава Семи Ветров, оставив девушку под присмотром Грея, зашёл ненадолго в медблок и объявил, что все заночуют сегодня на объекте, но увидеться нам с Даниэль не разрешил. Понятно, зачем: по одиночке нам не договориться о единой версии нашей истории. После него пришёл Грей; он пожелал товарищу доброй ночи и оставил нам еду, которую Даниэль принесла из оранжереи – авокадо с тонкой шкуркой, которое можно есть, не обдирая. Что примечательно, Скотт не забыл помыть их перед тем, как есть. Не всю цивилизованность растеряли.

– Вот что я хочу знать, дружище: парень, которого вы три года тому назад выловили в море, – он ещё жив?..

У Скотта отхлынула кровь от лица; он отодвинулся, попытавшись в течение секунды сообразить, какой ответ будет в данной ситуации «правильным» – то есть наименее опасным.

– Нет… – выдохнул он, наконец. Но для меня даже короткая заминка перед ответом значила «скорее всего, да».