Код Гериона: Осиротевшая Земля - Людмила Брус

– Пора спать, – отрезал охранник, очевидно, напуганный тем, что мне известна Главная Тайна «Пайн-Айлэнда». И страх в этот раз пересилил желание порадовать дочь.

На следующий день меня перенесли на лайнер – не уже известной мне дорогой – мимо атриума, а через инженерный блок, разглядеть который у меня, понятное дело, не получилось – только запомнить расположение объектов: насос, переработка стоков, электростанция… В конце коридора оказалась лестница аварийного выхода, которая шла наверх – в переход, который мне не довелось исследовать раньше. Ещё до того, как мы вновь оказались в городе, я знал, где окажусь – в бывшей мастерской Захарии Гласса: зрячие взорвали «тайную дверь», которую покойный «стерёг» столько лет. Мне сначала показалось маловероятным, что старик на самом деле знал её назначение – иначе он сообщил бы Невису код доступа, который знал и сам. Чертовски жаль, что у меня и Даниэль не вышло обстоятельно поговорить, а наша «дистанционная связь» так и не восстановилась.

Пришло время моему единственному глазу поработать «за четверых» и замечать всё важное и не важное – вплоть до расположения огнетушителя и «средства экстренного ремонта» – того самого строительного клея, которым здесь чинили решительно всё. Меня пронесли на носилках по коридору для персонала, которому не разрешалось находиться в местах общего пользования с пассажирами. А так как эти коридоры имели однообразный вид, то пришлому человеку было непросто понять, в какой точке корабля он в данный момент находится.

Оказалось, правда, что планы эвакуации снимать со стен никто не стал, и это помогло мне прояснить ситуацию… Место моего заключения располагалось на минус четвёртой палубе, где находились камбуз и каюты его работников. По пути я отмечал про себя, где находятся переборки между отсеками, вентиляционные решётки и межпалубные лифты, часть которых передвигали вверх-вниз вручную.

Кухней, занимавшей треть палубы, сейчас вряд ли кто-то пользовался; жизнь на «Пайн-Айлэнде», и так немногочисленная, была сконцентрирована наверху. И когда меня понесли именно туда, я, признаться, занервничал… Как оказалось, не зря. Они поместили меня в помещение, где раньше держали замороженные мясные туши. Площадью двадцать квадратов, но, само собой, без окон. Из удобств – матрас, плед, два «живых» лабораторных светильника и два ведра: одно с водой, другое – пустое. Чуть больше комфорта, чем у собаки. Снаружи двери замотали цепью и повесили на них замок. Спасибо, хоть охлаждение не работало…

Прошло два дня, в течение которых Хайдрих и не вспоминал обо мне; ему было трудно решить, что делать с Даниэль, как распорядиться обрушившимся на него богатством, которое могут в любой момент отобрать, и, наконец, что делать со мной. Потенциальным врагом в его глазах сейчас был именно я, а не далёкий «Наутилус». Я, который пришёл вынюхивать и расследовать то, что ему так хотелось скрыть. Он пожаловал неожиданно, когда я спал – в компании Грея, который взял меня на мушку, едва зашёл. Лицо помятое, с непривычной тенью от щетины, и весь напряжён, как натянутая струна. Не тратя время на приветствия, он сразу перешёл к делу.

– Хочешь улучшить условия проживания?…

– Допустим, – ответил я, заранее ожидая подвоха…

– Ложь твоей подружки я уже раскрыл – прочёл её дневник и записи учёных, которые она почему-то не стала стирать. В то, что ты из «Наутилуса», я б и так никогда не поверил. Сама она не сотрудник, а подопытная; возможно, что длительная изоляция – это часть эксперимента. Больше всего она боится как раз того, что «Наутилус» про неё вспомнит. И не по доброй воле она оставалась в этой лаборатории, а потому что там её запер уже знакомый тебе Захария Гласс. В день эвакуации его оставили за нею следить, но вскоре он почувствовал, что едет крышей, и благополучно свалил делать бизнес наверху. Решить проблему радикально старому трусу не хватило яиц, и он покинул бункер, изменив пароли на вход. Это единственное, что она не успела «вовремя прочитать» у него в голове: именно так в дневнике и было написано.

– Что-то я совсем запутался… – сказал я, «включив идиота». – Почему вдруг Захария начал ехать крышей, и причём тут Даниэль?

– А разве ты не открывал дневника и не читал про её так называемый «дар»? Про то, что в книгах называют телепатией?

– Мне было не до глупостей. Любой может написать – «я реинкарнация Юлия Цезаря». Вы что, не видите, что девчонка прибабахнутая после такой долгой изоляции? Я вот, например, скоро в крылатых свиней поверю!..

– Иван, ты в них поверишь, если не объяснишь, какого хрена тебе понадобилось под землёй и что ты успел узнать об этом… существе… – казалось, чуть-чуть – и Хайдрих набросится на меня с кулаками. Отбиться я, может, от него и отобьюсь, да как бы не сдохнуть потом…

– Про Даниэль я успел узнать не больше твоего, Рейнард, потому что меня очень «вовремя» пырнули ножом. Это к слову о том, почему она не желает возвращаться к этим людям, – я заговорил по-русски и впервые назвал его настоящее имя. – А под землёй я пытался выяснить, что там нужно было Невису. Думал, тебе тоже будет интересно.

– Только меня почему-то с собой не позвал. Забыл, наверное, – Лютц перешёл на русский вслед за мной, но сделал вид, что ему всё равно. – Ты же заранее знал, что искать? И где?..

– Приблизительно. То, что в Семи Ветрах находился офис «Наутилуса», секретом ни для кого не было. А мы просто решили копнуть глубже, но, если б это не совпало с прибытием метаморфа, я б так до сих пор ничего и не нашёл. Потому что убивать старика и взрывать аварийный люк уж точно не стал бы.

– Так что же мешало рассказать сразу – кто ты и чего хочешь в Семи Ветрах? Зачем прикрываться медикаментами? А я знаю, почему ты умолчал об этом бункере! Добычей пришлось бы делиться, а делиться вам не хотелось. В лучшем случае оставили бы нам огрызки с барского стола – ибо зачем неумойкам высокие технологии? То ли дело – умные люди со светлыми лицами. Сильные всегда будут притеснять слабых, и пока Семь Ветров слабы, я не подпущу к ним ни «Наутилус», ни вас с вашими «благородными целями», которые гроша ломаного не стоят.

– Крестители тебе точно выбора не дадут, а они подбираются всё ближе. О дикарях с арбалетами забудь, они – массовка, которая ничего не решает. Закидывать ракетами твой драгоценный лайнер будут уже боевые дроны – так понятно?

– У меня есть что им противопоставить, – с вызывающей самоуверенностью сказал Хайдрих. Надо же, упоминание дронов никак его не удивило. Не рассмешило даже.

– И что тебя спасёт? Вонь на рыбном рынке? – съязвил я.

– С чувством юмора у тебя не очень! – фыркнул он. – Я тоже вырос в Мирном и знания получил не только медицинские. Для меня не секрет, как правильно выстраивать оборону – хоть от роботов, хоть от людей. Мы отвлеклись от главного: как умерли те парни в туннеле?

– Тупо перестреляли друг друга. Больше мне тебе сказать нечего, потому что я даже не присутствовал при этом.

В ярости Хайдрих схватил меня рукой за горло.

– Посиди-ка ещё денёк-другой. Лечебное голодание прояснит твою память. Кстати, Джек отыскал главу Потерянных Детей и решил свои проблемы. Ты, Василевский, больше ему не нужен. Не нужен даже однорукому оборванцу.

– Повеситься бы с горя, да не на чем…

Хайдрих и Грей удалились, повесив обратно замок, а я пнул от бессилия и злобы дверь. Пока в обмен на мою свободу ничего не предложат, Рейнард Лютц может продержать меня так сколь угодно. Да хоть голодом уморить… Но главное, что не давало мне сейчас покоя – это его необъяснимая самоуверенность – при том, что свои караваны он даже не сумел толком защитить от бандитов. Нет, раньше он не производил такого сильного впечатления «поехавшего» на власти царька. Что-то реальное стоит за этим. То, что он боится потерять… И хотелось бы, конечно, выяснить, что…

Ещё до Блэкаута ходили слухи, что через Семь Ветров Соединённые Штаты ввозили в Антарктиду