Тьма. Том 4 - Лео Сухов

на свободный стул. Видно было, что этот человек привык приказывать — и привык, чтобы его приказам подчинялись. Андрей неплохо знал подобный типаж. В жизни таких людей обычно всё подчинено правилам и порядку.

И потому вдвойне любопытно было, как он сошёлся с матерью Зари. А девушка явно пошла в мать, и речь не только о рыжих волосах, но и в целом — о лёгком отношении к жизни. В отличие от своего мужа, Татьяна Ивановна приветливо мне улыбнулась и энергично кивнула, приветствуя.

К слову, в чине она не особо уступала мужу.

И мне было глубоко плевать, как её чин называется в Тайном Приказе. Когда на этой Руси сводили в единую систему различные службы, для гражданских возникло две линейки чинов, для полицейских — ещё две линейки… А были ещё и пограничные чины, и уточняющие чины… В общем, полное Средневековье.

И всё это объединяла единая система чинов в армии. Именно к этим чинам, в результате, сводилось всё остальное. И если отец Зори был тысячником, то её мать — полутысячником в том же Тайном Приказе. Так что… Ни её общая расслабленность, ни добрая улыбка меня в заблуждение не ввели. Станова была не менее серьёзным и опасным человеком, чем её муж.

— Спасибо, что уделили нам время, Фёдор Андреевич… — проговорил, между тем, Игорь Васильевич, разглядывая меня. — И примите мою благодарность за спасение дочери. Хотя, возможно, это и было сделано не нарочно.

Сначала я решил, что оскорбление в его словах мне почудилось. Но нет: достаточно было глянуть на удивлённое лицо Арсения. Да и укоряющий взгляд Татьяны Ивановны в сторону мужа говорил о многом…

Сотрясать попусту воздух я не стал, но один момент решил прояснить:

— Если под словами «не нарочно» вы подразумеваете, что я не знал, кого буду спасать, то отчасти это так. Я бежал на помощь своему коту, не зная, что он защищает двух девушек из моего училища. Но даже выйди я случайно к месту преступления — поступил бы точно так же.

— Хотите сказать, что всё это было не из-за награды, Фёдор Андреевич? — с лёгким недоверием вскинул бровь Станов.

А вот теперь можно было бы и оскорбиться… Однако я всё равно не стал. Это молодые будут кидаться на собеседника с криками: «Да как вы смеете!». Но я-то, если считать вместе с Андреем, постарше родителей Зари буду…

Так что мой ответ был хоть и грубоватым, но достаточно сдержанным:

— Я чуть не умер, сражаясь с убийцей. Если вы думаете, что ради денег стоит умирать, Игорь Васильевич, то я с вами категорически не согласен… Ради денег не стоит рисковать жизнью. Даже ради таких. А вот ради других людей — стоит. Мне жаль, что вы решили, будто именно награда определяла мои поступки.

— Не слишком верится, если честно! — заметил Станов.

— У меня нет намерения вас разубеждать, Игорь Васильевич. Если вам удобно считать, что я спас Зарю из корыстных побуждений — пусть будет так, — я развёл руками, тем более, общаться с этими людьми как-то расхотелось, чтобы настроение себе не портить. — В любом случае, я рад, что успел спасти Зарю, и принимаю вашу благодарность. Вы же для этого хотели меня увидеть?

— Но вы сами сказали, что помнили о деньгах, Фёдор Андреевич! — скривив уголок рта, напомнил Станов.

И надо было бы проигнорировать его слова… Но что-то внутри переклинило, и я не удержался:

— Когда я тащил на себе десятника, которому жнец отрубил обе ноги, я тоже помнил о премии за спасение командира. Думаете, это сорок рублей заставили меня нести его на спине под самым носом у орды? Или, может, это девяносто рублей оклада заставляли меня и других ребят там, на границе с Тьмой, снова и снова стрелять в отродьев, даже когда нам припасы перестали подвозить? Знаете, Игорь Васильевич, мёртвым-то деньги не нужны…

Я покачал головой, успокаиваясь. А заодно покосился на Арсения: Булатов-младший, кажется, пребывал в шоке от того, куда повернул разговор с «благодарными» посетителями.

— Фёдор Андреевич, не надо меня!.. — начал было заводиться Станов, но тут же затих, когда жена накрыла ладонью его руку.

— Давайте не будем спорить… — проговорила Татьяна Ивановна, внимательно посмотрев сначала на мужа, а затем на меня. — Федор Андреевич, вы спасли нашу дочь, и мне, если честно, плевать на причины, которые вами руководили…

В этот момент Станова так глянула на мужа, что даже у меня по коже табун мурашек пробежал. Ох, и выскажет ему потом, наедине, эта рыжая бестия, не стесняясь в выражениях…

— И знаете, Фёдор Андреевич, я согласна с вами! Мёртвым деньги ни к чему! — снова посмотрев на меня, качнула головой Татьяна Ивановна. — Тем мальчикам и девочкам, которых убили, награда за их убийцу ничем не поможет: они мертвы. А моя дочь — жива. И вот за живых… За живых стоит платить.

Станова опять перевела взгляд, сделавшийся колючим, на мужа. Тот нехотя извлёк из внутреннего кармана форменного мундира конверт и молча отдал жене. А та уже положила его на стол и подвинула в мою сторону.

— Возможно, Фёдор Андреевич, после слов Игоря у вас может возникнуть искушение отказаться… Но, пожалуйста, возьмите этот свёрток. Внутри сведения для доступа к счёту в Денежном доме Казначейского Приказа. Вы можете даже не пользоваться этими деньгами. Но я хочу заплатить за то, что моя дочь осталась жива. И пусть я не могу заплатить столько, сколько должны бы все рода, лишившиеся своих детей… Но уж точно больше, чем готов был заплатить каждый отдельный род! И простите, если знакомство с нами вышло…

Татьяна Ивановна бросила ещё один убийственный взгляд на мужа. И только потом продолжила:

— … Не самым приятным. Я бы очень хотела, чтобы всё прошло иначе.

И вправду, белый прямоугольник на столе выглядел как-то мерзко. Нет, в норме-то я к деньгам отношусь исключительно положительно!.. Но именно этот конверт очень хотелось швырнуть обратно в лицо дарителям. Гормоны, что ли, юношеские шалят… И, возможно, я бы так и сделал, но спасибо Становой.

Заметив мои колебания, она успела сгладить момент:

— Я могу отдать эти деньги на благотворительность. И тем самым как бы заплачу за жизнь дочери… Но от убийцы её защитили не благотворительные общества, а вы, Фёдор Андреевич. Это мои личные сбережения. И можете считать, что я просто доверила потратить