Очень странные миры - Евгений Иванович Филенко

с «Железной девой» посередине, а имел место бар, о чем недвусмысленно извещала надпись при входе. Из приоткрытых дверей доносилась приглушенная музыка – аккордеон и акустическая гитара, а в коридор падало размытое пятно красновато-желтого света. Кратов был вынужден отступить: навстречу выкатилась группа юнцов в новенькой летной форме с непривычными глазу нашивками. Против ожидания, юнцы вели себя тихо и даже почтительно, переговаривались вполголоса и резких движений не совершали. Причина столь необычного их поведения стала ясна сразу же. Последней явилась уже знакомая по перелету с Земли дряхлая бабушка, ведомая едва ли не под руки. Завидев Кратова, она величественно кивнула ему, после чего заворковала что-то на ухо сложившемуся перед ней едва ли не втрое смазливому курсантику.

Не зная, что и подумать, Кратов переступил порог бара, хотя мгновение назад о том и не помышлял.

– Прохладительного? Горячительного? Пива? – раскатисто вопросил бармен.

Бармен производил впечатление. Он напоминал собой гориллу, которая толком не освоила бритвенные принадлежности. Брутальная физиономия побита была бурой вьющейся шерстью. Из-под белого чепца, что полностью закрывал собою небогатый лоб, выбивались жесткие космы, наползавшие на маленькие черные глазки. Шерсть проступала даже на приплюснутом широком носу. Мохнатые лапы пестрели разноцветной татуировкой. Можно было лишь гадать, как сей дивовидный субъект умещался за стойкой со своим необъятным пузом в необъятном же синем комбинезоне.

При виде его Кратов вспомнил вначале Джеда Торонуолу, потом поэтически настроенного шамана Бубба с планеты Церус I, потом гориллу по имени Отец Тук из Лондонского зоопарка, прибавил к этому ряду нескольких знакомых эхайнов и мельком подумал, отчего бы это ему так везет на знакомства с волосатыми громилами. Да, конечно, вряд ли у кого повернулся бы язык назвать его самого низкорослым и худощавым (разве что у тех же эхайнов), но все это слишком уж походило на божий промысел. Словно небеса вдруг задались целью постоянно указывать ему, что даже на самого большого карася есть соответственная, хотя, быть может, и не слишком крупная щука.

– Можете закрыть рот, – позволил бармен. – Я не в претензии: по первости все реагируют на меня одинаково.

– Кто эта пожилая леди? – невпопад спросил Кратов, понемногу приходя в себя.

– Понятия не имею, – ответил бармен. – Впервые в жизни видел, чтобы старуха могла так долго держать в узде целую стаю жеребят… Но отчего же вам любопытна эта карга и нелюбопытен такой самобытный тип, как я? Отчего вы хотя бы не спросите, как мое имя?

– А как ваше имя? – учтиво осведомился Кратов.

– Мое имя, – сообщил бармен, приосанившись, – Хельмут Дикий Вепрь. И это действительно имя, а не кличка. Хотя вряд ли кому-то доводилось встречать домашнего вепря, эпитет «Дикий» уместен – для вящей убедительности… Закажите выпивку, и я открою вам свой самый заветный секрет.

– Если я выпью еще немного, то и сам его разгадаю, – проворчал Кратов. – Впрочем… Кружку «Улифантсфонтейна».

– Да у вас есть стиль! – молвил Хельмут с одобрением.

Кратов умостился возле стойки и молча отхлебнул пива. Бармен с надеждой следил за каждым его глотком. Ему не терпелось продолжить беседу.

На счастье, дверь бара широко распахнулась, и энергично вошел новый посетитель, мужчина неброской внешности, невысокого роста и неопределенного возраста – от сорока до восьмидесяти. Короткие черные с проседью волосы топорщились на макушке и на висках, лицо казалось чересчур бескровным. То есть никаких следов не только «загара тысячи звезд», но и обычного для вновь прибывших с Земли смуглого оттенка кожи. Летная форма хотя и не выглядела чужеродной, но все же висела на нем, как на вешалке. «Вот и еще одна потерянная душа», – подумал Кратов и ошибся.

– Привет, Хельмут, – весело сказал вошедший.

– Га-а-а! – радостно зарычал тот. – Док Тиссандье в натуральную величину! Давненько вас не было! А я уж думал, что вы улетели!

– Я и улетал, – сказал человек, называемый «доком Тиссандье». – Только не на Землю, а на Луну. Давно там не бывал…

– Унылое местечко эта ваша Луна, – сочувственно произнес Хельмут. – У нас и то веселее. Бывал я и на базе «Армстронг», и на базе «Шепард»… Очень обидно сознавать, что ты торчишь на поверхности небесного тела и не можешь даже облегчиться у ближайшего камня без риска начисто отморозить штуцер.

– Я постоянно помнил об этом. И потому не пил там столько пива, сколько здесь.

– Как всегда? – выжидательно спросил Хельмут, накачивая в литровую кружку темной, густой, даже вязкой на вид жидкости.

– Как всегда, – кивнул Тиссандье.

Он покосился в сторону Кратова.

– Привет, – сказал он радостно. – Я вас знаю!

Кратов молча отсалютовал своей кружкой. Ему не хотелось затевать разговор на ксенологические темы. «Дайте мне спокойно допить свое пиво, – подумал он, – и я убреду восвояси. Есть еще кое-что, чего я здесь не видел…»

– Мы встречались в 142 году, на «Протее», – продолжал Тиссандье. – Вы играли в маджиквест с ящерами, а на кону была планета Сиринга.

– Это я, конечно, помню, – сказал Кратов. Забыть такое было непросто. Что ему оставалось, как не признать неоспоримый факт? Но вот этого типчика он положительно не припоминал.

– А меня наверняка позабыли, – проницательно сказал Тиссандье. – На близкое знакомство, увы, рассчитывать не приходилось. Если учесть, что виделись мы секунд тридцать…

Кратов хмыкнул. За время великого стояния над Сирингой он перевидался со всем персоналом стационара «Протей», даже с самыми неприметными его обитателями, несчетное количество раз. Вряд ли кто-то, даже обладавший такой тусклой внешностью, мог укрыться от его глаз.

– Я там не работал, – пояснил Тиссандье. – Я туда прилетел позднее. Собственно говоря, это я прибрал Сирингу к рукам.

Похоже, все вставало на свои места.

– «Луч XII»? – осторожно предположил Кратов.

– Точно. Второй пилот десантного катера Гастон Тиссандье, к вашим услугам. Говоря фигурально, моя рука лежала на штурвале, когда мы высаживались на Берег Русалок. С вами мы пересеклись на торжественном приеме по поводу открытия постоянной миссии Федерации на Сиринге. Вы произнесли пространный и довольно бессодержательный спич, после чего пожали руку командору Гримальди, нежно и чувственно поцеловали Олесю Морозову и сгинули.

– Лгать не буду, не помню, – сознался Кратов. – Вас было довольно много, все одного роста и на одно лицо…

– Поспите-ка с наше в морозильных камерах! – хохотнул Тиссандье. – Ничего нет удивительного, что вы среди толпы заиндевелых предков выделили командора, за его усы, и Олесю, за ее русую косу.

– Отчего же Хельмут называет вас «док»? – удивился Кратов. – На