Светлый пепел луны. Книга 2 - Тэнло Вэйчжи

на волосах, лице и плечах истинного владыки. Сан Цзю не была хороша в совершенствовании, однако сумела за сотню лет вырастить жемчужину, с помощью которой сейчас обездвижила Мин Е. Так странно: ради Тянь Хуань он готов жертвовать собой, не боясь даже ран… а Сан Цзю никогда не воспринимал всерьез и вместе с большинством обитателей Шанцина смотрел на нее свысока. Впрочем, это и позволило принцессе-жемчужнице схитрить.

Она опрокинула Мин Е и села на него. Взгляд Мин Е стал жестким и холодным, но, вопреки его ожиданиям, она не испугалась и не отступила. Не в этот раз.

– Я не хочу обидеть тебя, – прошептала она и распахнула его одежду, обнажив широкую и крепкую грудь. Ее пальчик коснулся кожи там, где билось сердце мужа, и от гнева его дыхание участилось.

– Если заберешь реликвию, то никогда не сможешь вернуться в Шанцин: любой здесь захочет убить тебя.

Ее ресницы затрепетали. Влажные глаза посмотрели на него печально и обреченно, но слезы не пролились. Вместо этого она ответила:

– Не вернусь так не вернусь. Тебе в любом случае не терпится от меня избавиться, ведь Тянь Хуань скоро проснется.

Взгляд Мин Е был молчалив и тяжел.

Она вынула сариру. Как только золотистая реликвия упала ей на ладонь, она бережно спрятала ее в ракушке. Потом села напротив, скрестив ноги, и тихо сказала:

– Впервые я была так близко к тебе, и сейчас ты хочешь убить меня. Все в порядке, я все равно тебя больше не люблю. Здесь, в Шанцине, вы считаете меня демоном, – проговорила она и опустила голову ниже, чтобы он не видел ее слез, – но я – принцесса Мохэ.

Сан Цзю посмотрела на него горящим взглядом, робко и дерзко одновременно.

– А раз ты и так не желаешь меня, мне больше бояться нечего.

Когда Гоую услышал это, ему стало не по себе. Что же задумала маленькая госпожа?

Глава 6

Принцесса-жемчужница

Гоую не так много знал о зачарованной жизни. В «Легендах о демонах и небожителях» говорилось, что змеи, практикующие духовное совершенствование тысячелетиями, обращаются драконами-цзяо, а цзяо спустя десять тысяч лет кропотливого совершенствования становятся драконами-лун. Мин Е как раз из таких: рожденный черной змеей, он усердно трудился и, став драконом-цзяо, получил бессмертную судьбу и возглавил Шанцин. Проведи он в подобном усердии еще несколько тысячелетий, наверняка бы вознесся и стал богом. Однако по какой-то причине после битвы демонов и небожителей Мин Е запечатал себя в зачарованной жизни.

Прожив сотню веков в зачарованном существовании, он лишился своего совершенствования. Теперь дряхлое чудище на дне реки представляло собой жалкое зрелище, особенно если учесть, что когда-то оно было в шаге от обращения в бога.

Он сжег в пепел тысячелетия совершенствования, жизненные силы и кровь ради иллюзорной мечты. Пожелал возвращаться в одну и ту же реинкарнацию снова и снова, встречать одних и тех же людей без надежды хоть что-нибудь изменить. И даже если кто-то проникнет в мир его воспоминаний извне, то станет лишь наблюдателем событий, которые все равно последуют своей чередой.

Сусу в теле Сан Цзю обязательно придет за сарирой к Мин Е, которым стал Таньтай Цзинь, и получит реликвию ради спасения своего народа. Обстоятельства могут меняться, однако финал всегда будет один и тот же – такой, каким его помнит бессмертный дракон.

Нежная и хрупкая принцесса-жемчужница, что чудесно пела и танцевала в своем платье из шелковой русалочьей пряжи, решилась украсть сариру, видно совсем отчаявшись. А как же Сусу? То, что произошло в этой иллюзии, должно быть, навсегда останется для нее темным пятном, чем-то, о чем она не захочет вспоминать до конца своей жизни.

Хранитель еще немного поразмыслил о Мин Е и отрешился от происходящего. Гоую, сокровище девяти небес, прекрасно понимал, что все вокруг – великое заблуждение[27]. Страсть и отчаяние маленькой жемчужницы поразили Сусу, но это не ее судьба. Когда она очнется от грез, все будет хорошо.

«Луна была яркой, как вода»[28]. Сан Цзю напряженно смотрела на мужчину перед собой. Вечный туман окутывал серой дымкой Шанцин, защищенный магическим барьером.

Девушка разорвала платье, и на шее ярко сверкнули нефритовые бусы.

Сейчас она жила одним мгновением и не хотела думать о том, что будет дальше. Принцесса-жемчужница оторвала полоску шелка от черного одеяния истинного владыки и завязала ею себе глаза: если не видеть его таким равнодушным, страх не остановит. Теперь перед глазами была лишь тьма, и это придало ей смелости. Сан Цзю коснулась его бровей и кожи. Как она себе и представляла, на ощупь та оказалась гладкой и прохладной. Почти дрожа, девушка дотронулась до лица Мин Е и поцеловала его. Когда их губы соприкоснулись, она подумала о том, как хороша темнота: благодаря ей она не знала, какой у него сейчас взгляд. Наверное, невыносимый. Ее тело охватила дрожь, а пальцы ног свело. От волнения она порозовела и почувствовала себя совершенно бесстыжей. Но с тех пор как маленькая принцесса народа жемчужниц спасла владыку, у нее больше ничего не осталось, и терять ей было нечего.

Его дыхание потеряло размеренность, но сам Мин Е оставался неподвижным. Сан Цзю подумала, что он наверняка сейчас очень зол, да настолько, что убьет ее после этой ночи и тогда сможет быть с Тянь Хуань безо всякого бремени на душе. Небесная дева не такая, как она. Сан Цзю глупа и медленно совершенствуется. В отличие от нее, жалкой и всеми презираемой, та сразу станет уважаемой госпожой Шанцина.

От отчаяния ее сердце снова бешено заколотилось в груди. Девушка скользнула по губам Мин Е и легонько укусила его за шею. Губы мужчины по-прежнему были не теплее его сердца, и она прошептала ему на ухо:

– Как же я ненавижу тебя! До смерти ненавижу!

В ее голосе прозвучала такая неизбывная тоска, какой она и не подозревала в себе. Продолжая говорить ему о ненависти, Сан Цзю раз за разом несмело целовала мужчину – нежно и осторожно, словно боясь сделать больно.

Все хорошо знали, что Мин Е, истинный владыка Шанцина и хранитель восточной части Небесного города, был той твердыней, которую никому не сокрушить. Лишь девушка, излившая ему чувства, относилась к Мин Е как к величайшему сокровищу, что необходимо беречь.

Они лежали так близко, что дыхание их становилось единым. Ее глаза все еще были перевязаны черной лентой, и сердце ее словно падало в бездну. Случайно