Милан. Том 5 - Arladaar

— Профессор сказал, что это временное явление, повреждение памяти, которое должно восстановиться, — ответила Анна Александровна и, немного подумав, добавила:

— Но я думаю, он что-то скрывает. Не такая я и дура, как может показаться. Я видела, как он заминался с ответами на мои вопросы и тщательно подбирал слова. Похоже, ему знакома ситуация, в которую попала Арина, или он раньше уже сталкивался с таким же происшествием. Во всяком случае, всё это очень таинственно.

— Вот теперь, когда ты сказала мне, какое мнение имеет обо всём этом профессор, я уже тоже начинаю склоняться к его точке зрения, — сказал Макс. — Сейчас всё выглядит неправдоподобно. Потеря памяти — это серьёзное дело.

— Но ещё серьёзнее приобретение памяти, — неожиданно округлила глаза Анна Александровна. — Ты понимаешь, о чём я?

— Нет, — признался Макс. — О чём ты?

— У неё, наоборот, появилась память о таких вещах, которые она никак не должна знать, — оглянувшись, словно разглядывая что-то невидимое остальным, но видимое только ей во тьме, сказала Анька. — Она рассказывает мне иногда поразительные вещи про СССР, про город Екатинск, про людей, которые там жили. Она испытывает какую-то тягу к Люське, и я до сих пор я не могу понять источник этого влечения. Выражается это в том, что она постоянно выспрашивает меня либо про неё, либо про наш родной город. Но последней чашей терпения стало, когда она увидела мою картину, нарисованную в 1986 году, когда я отдыхала в спортивном лагере «Совёнок». Она безошибочно сказала, что это место в тайге у реки называется «Синие скалы».

— Что дальше? — с большим удивлением спросил Макс.

— «Синих скал» она никак не могла видеть, — заговорщицки прошептала Анька. — Она там никогда не была, фотографии этого места нет, разве что только на каких-то древних форумах рафтеров, сплавлявшихся по реке. Поиск в интернете выдаёт только картины, которые я нарисовала, когда мне было 12 лет. Вот такая теория заговора.

Воцарилось тяжёлое молчание. Макс с Сашкой и их дети перестали есть и с удивлением посмотрели на Анну Александровну. Даже Глория, лежавшая у бассейна, притихла, положив морду на лапы.

И в этот момент Анна Александровна звонко рассмеялась.

— Поймала я вас! Ха-ха-ха!

— Ну ты негодяйка! — смеясь, крикнула Сашка и всплеснула руками. — Узнаю Аньку-бандитку!

Раздался всеобщий смех, и самый громкий исходил от Анны Александровны. Однако сторонний наблюдатель мог бы заметить, что в глазах её, в которых отражались уличные огни, никакого смеха не было, они были абсолютно серьёзные.

Так же, как и глаза Макса. Слова Анны Александровны разбудили в нём уже забытые воспоминания. Примерно месяц назад он проснулся посреди ночи в большом страхе и смятении. Ему показалось, что дом колыхнулся, а сам он словно летит с громадного дерева, или, наоборот, на него упало огромное дерево. Это был тополь, похожий на тот, что громадой возвышался у школы, за гаражами. Когда проснулся, не мог сначала понять, где находится, какое сейчас время, какой год и вообще что происходит. Такое ощущение, что на короткий миг память совсем ослабла. Это вызвало дикую панику, потому что он подумал, что ему пришёл конец и сейчас приключится инсульт, но тут же память вернулась снова. Макс, дрожа, весь в поту, тогда встал с кровати, на которой мирно спала жена, прошёл к шкафу, достал из пластиковой аптечки две таблетки нейролептика: мидокалма и сирдалуда, выпил их и только после этого почувствовал себя более-менее приемлемо. Естественно, ему приснился кошмар… Но таких натуральных кошмаров он не видел в своей жизни никогда…

… Получив аккредитационные карточки, Людмила со Смелой отправились на обед в ресторан The Best from The West, который оказался единственным предоставленным для питания спортсменов.

— Посмотрим, чё тут за рестик и чё за хрючево! — заявила Сашка.

Ресторан оказался очень красивым, сделанным в классическом стиле, и, наверное, был предназначен для респектабельных дам и господ, уважающих старину: бежевые стены, массивные люстры под хрусталь, тяжёлые светлые портьеры на окнах, красивые коричневые столы и кожаные диванчики по обе стороны от них.

Хрючево тоже оказалось обычным и почти таким же, которым кормили в Германии, нейтральным, не принадлежащим ни к какой национальной кухне, если только можно считать национальной кухней шведский стол. У стены на длинном стеллаже располагались множество блестящих контейнеров с различным содержимым. Подавали салаты из спаржи, стручковой фасоли, пекинской капусты, салата-латука, томатов, куриного мяса, авокадо, сваренных вкрутую и порезанных на кубики яиц, бекона и тёртого сыра. Причём ингредиенты лежали отдельно, и можно было сконструировать себе салат какой хочешь.

Рядом холодные закуски: филе из рыбы, лобстеров и креветок, приготовленное по разному, и с разным гарниром, фасолью, бобами, картофелем, цветной капустой, грибами, которые тоже можно было чередовать как хочешь.

Чуть поодаль стояли горячие блюда: жаркое, говяжьи стейки, припущенная в молочном соусе рыба, жареная курица, утка с зелёным перцем и рисом. Отдельно стояли миски с фирменным национальным бостонским кремовым супом-пюре из морских моллюсков, с картофелем, сельдереем, луком и сметаной. Это, наверное, было единственное национальное блюдо в меню, и, как Люда заметила, почти все спортсмены и тренеры брали его с большим удовольствием. Она тоже хотела попробовать, что это за белая фигня с торчащими скорлупками моллюсков в тарелке, однако Смелая покачала головой:

— Ну нафиг, ещё понос прохватит!

Набрав понемногу того и сего, стараясь, чтобы всё было жареное или приготовленное на огне, подружки сели за свободный стол и стали с аппетитом поглощать ужин. Проголодались! Ели, и старались не смотреть по сторонам: охватило небольшое смущение.

— Приятного аппетита! Можно вам составить компанию? — раздался рядом тонкий голосок.

Лиза Камышева! В симпатичной фиолетовой блузочке и лёгких штанах. Из заднего кармана торчит Айфон. Стоит рядом со столом, держа в руках поднос и улыбается в ожидании ответа.

— Приятного аппетита, конечно, можно, — подвинулась Людмила. — Стол широкий.

Стол действительно был достаточно широкий, длинный и на четыре человека. Так что втроём разместились без проблем. Люда невольно посмотрела, что из еды взяла конкурентка из Петербурга. Взяла она ровно в два раза меньше, чем они со Смелой. Лиза, несмотря на небольшой рост, была нормостенического, спортивного телосложения и, похоже, с набором веса имела некоторые проблемы. Наверное, поэтому ограничивала себя в питании даже на соревнованиях.

— Как разместились? Как вам номер? — принимаясь за еду, спросила Лиза.

— Да… — замялась Люда. — Вроде бы, номер как номер, всё есть. Уютненько. А у тебя как?

— И у меня хорошо, нас с Викой разместили, — заявила Лиза и улыбнулась. — Первый раз