Инженер 3 - Алим Онербекович Тыналин

как раз этим займитесь. Отправьте ко мне мастеровых, я им объясню, что делать. Будут работать под моим руководством. Савельев радостно кивал:

— Все сделаю ваше благородие, как скажете. А сейчас не желаете ли карету свою посмотреть?

Я повернулся к Семену:

— Семен Михайлович, подожди здесь. Схожу проверю, все ли с коляской в порядке.

— Хорошо, Александр Дмитриевич.

Терентий Савельевич повел меня через коридор в заднюю часть здания. Дверь вела во двор, широкий, мощеный булыжником. Справа конюшня, слева амбар. Пахло навозом, сеном, лошадьми.

У конюшни, под навесом, стояла моя коляска. Чистая, блестящая, колеса черные лакированные. Кузов протертый, без пыли. Рессоры смазанные, блестят. Вокруг стояли двое человек, постояльцы, разглядывали, переговаривались.

Я подошел ближе. Обошел коляску кругом. Проверил колеса, целые, спицы крепкие. Кузов без царапин и вмятин. Рессоры не прогнуты, смазаны свежим дегтем. Оглобли прочные, без трещин.

Заглянул внутрь. Обивка чистая, столик складной на месте, фонарь висит под потолком. Занавески на окнах свежие.

— Все хорошо, Терентий Савельевич. Вижу, вы за ней следите.

Хозяин расцвел:

— Еще бы! Как за родной! Никита ямщик каждый день протирает, смазывает, проверяет. Я сам слежу. Это же наша золотая жила!

Один из постояльцев, господин в дорожном сюртуке, обернулся к нам:

— Хозяин, это правда, что вы в найм сдаете?

— Правда, правда, — закивал Терентий Савельевич. — Для приличных господ. По городу десять рублей в сутки, в дальнюю дорогу пятнадцать.

— А куда можно?

— Хоть в Москву, хоть в Калугу! Лошадей хороших дам, ямщика проверенного!

Господин задумался, переглянулся с товарищем:

— Может, и возьмем. Нам как раз в Орел ехать надо. На обычной коляске трястись не хочется.

Я оставил их договариваться, вернулся в здание. Семен ждал в прихожей, присев на лавку.

— Пойдем, Семен Михайлович. Коляска в порядке, деньги получены. Теперь в путь.

— Куда едем, Александр Дмитриевич?

— В имение Баранова. Верст двадцать на юго-запад. Там будем мельницу строить.

Мы вышли на улицу. У крыльца стояла обычная дорожная бричка, легкая повозка на высоких колесах. Лошадь гнедая, запряженная, спокойно стоит. На козлах сидел возница, мужик средних лет, в засаленном армяке и старом картузе.

— Это вы нанял? — спросил я Семена.

— Да. Два рубля до имения просит. Торговался, не сбросил. Говорит, дорога плохая, далеко ехать.

— Ладно. Садись.

Семен забрался в бричку, сел на заднее сиденье. Я сел рядом с ним. Возница тронул вожжами, лошадь двинулась.

Бричка покатила по Киевской улице. Мощеная дорога, по сторонам лавки, трактиры, жилые дома. Народу много, купцы, мещане, крестьяне с возами. Пыль стоит столбом от жары.

Я откинулся на спинку сиденья, посмотрел на Семена:

— Инструменты взял?

— Взял, Александр Дмитриевич. Пилы, топоры, рубанки, молотки. Рулетку, угольники. Гвозди, веревки. Все, что нужно для плотницкой работы.

— Хорошо. Работы будет много.

Семен ухмыльнулся:

— А с вами по-другому и не бывает. Но так даже и лучше.

Бричка свернула на Московскую улицу, поехала в сторону заставы. Город редел, дома становились ниже, беднее. Показались огороды, выгоны с коровами.

Проехали заставу. Город кончился, началось поле. Дорога узкая, пыльная, изъезженная колеями. По сторонам пшеница колосится, желтая, спелая. Вдали виднелись деревни, перелески.

Жара стояла нещадная. Солнце палило в спину. Семен снял картуз, вытер лоб рукавом. Я расстегнул воротник сюртука.

Бричка тряслась на ухабах. Колеса грохотали по камням. Возница погонял лошадь, та шла ровной рысью.

Я смотрел на поля, на дорогу, думал о предстоящей работе. Семен рядом молчал, смотрел по сторонам. Видно, думал о том же.

Выехали за пригорок. Впереди показалась река Упа, блестящая лента меж зеленых берегов. На левом берегу виднелись строения.

— Вон, видишь? — я показал Семену на реку. — Там и будем работать.

Семен прищурился, всматриваясь:

— Вижу. Далеко еще?

— Верст пять. Скоро доедем.

Бричка покатила к мосту через реку.

Мост деревянный, старый, доски скрипят под колесами. Перебрались на другой берег, поехали вдоль реки по проселочной дороге.

Имение Баранова показалось через полверсты. Белый барский дом в два этажа, с колоннами у входа. Крыша зеленая, окна высокие. Вокруг парк старый, липы и дубы раскидистые. Справа флигель, конюшня, амбары. Слева огороды, за ними видны крестьянские избы, деревня при имении.

Возница направил бричку к барскому дому, остановил у крыльца. Лошадь фыркнула, затрясла головой, отгоняя мух.

Мы с Семеном слезли. Я поправил сюртук, вытер пыль с лица платком. Жара невыносимая, рубашка взмокла насквозь.

Из дома вышел управляющий Ноздрев. Тот самый, что встречал, когда я приезжал осматривать мельницу. Одет просто, холщовая рубаха, жилет темный, сапоги кожаные.

— Александр Дмитриевич! — окликнул он, спускаясь по ступеням. — Здравствуйте! Дождались наконец!

Я протянул руку:

— Здравствуйте, Егор Матвеевич. Вот, приехали. Будем начинать.

Управляющий крепко пожал мою руку:

— Слава Богу! Иван Петрович велел все приготовить, как вы просили. Рабочих нанял, жилье для них выделил, инструменты закупил. Все готово.

— Где они?

— У мельницы. Уже разбирают. Бревна складывают, мусор убирают. Пойдемте, покажу.

Я кивнул, повернулся к вознице:

— Подожди здесь. Вернемся, отвезешь обратно в город.

Возница кивнул молча, слез с козел, привязал лошадь к столбу у крыльца.

Мы с Семеном и Ноздревым пошли вдоль реки. Дорога узкая, протоптанная в траве. Солнце палило нещадно. Справа течет Упа, вода темная, медленная. Слева кусты ивняка, за ними луг.

Вскоре впереди показалась старая мельница. Почерневшие бревна, провалившаяся крыша, сгнившее водяное колесо. Рядом копошились люди. Человек десять, не меньше. Разбирали мельницу, складывали бревна в сторону, мусор сваливали в кучу.

Мы подошли ближе. Рабочие увидели нас, остановились, отложили топоры и ломы. Вытерли пот, повернулись навстречу.

Ноздрев окликнул:

— Эй, братцы! Подходите! Хозяин приехал!

Рабочие подошли, выстроились полукругом. Я внимательно их оглядел.

Мужики разные. Молодые и постарше. Одеты просто, по-крестьянски: холщовые рубахи, порты, лапти или сапоги стоптанные. Лица загорелые, обветренные. Руки мозолистые, привычные к работе. Смотрят настороженно, выжидающе.

Ноздрев обвел рукой:

— Вот они, работники. Двенадцать человек, как вы просили. Плотников набрал местных, из деревни Большие Поляны. Толковые мужики, работящие.

Он указал на одного из рабочих, высокого, широкоплечего, с темной бородой:

— Это Степан Кузьмич Дроздов. Старший плотник, артельный староста. Тридцать лет работает, дома строит, амбары, мосты чинит.

Степан шагнул вперед, поклонился:

— Здравствуйте, барин. Степан Дроздов. Рад стараться.

Голос низкий, хриплый. Лицо серьезное, без улыбки. Глаза умные, опытные.

Я кивнул:

— Здравствуй, Степан Кузьмич. Я Воронцов, инженер. Буду строить мельницу. Ты старшим будешь над рабочими?

— Коли велите, буду.

— Велю. Будешь следить, чтобы работали правильно, не ленились. Жалованье получишь больше остальных.

Степан кивнул:

— Понял, барин.

Ноздрев указал на других:

— Это Петр и Иван Медведевы, братья. Тоже плотники хорошие. Это Тимофей Сорокин, Василий Короткий, Андрей Жуков. Все местные,