Инженер 3 - Алим Онербекович Тыналин

Анна повернула голову, посмотрела на меня. Глаза блестят, губы припухшие от поцелуев.

— Не жалеешь? — тихо спросила она.

Я поцеловал ее в лоб:

— Ни секунды. А ты?

— Нет. — Она прижалась ко мне. — Никогда не жалела.

Мы лежали молча. За окном стемнело совсем, слышались только ночные звуки. Стрекот сверчков, шелест листвы.

Она тихо сказала:

— Нам нужно вернуться в дом. Слуги заметят отсутствие.

Я кивнул. Мы поднялись, одевались молча, помогая друг другу с пуговицами, застежками.

Анна поправила волосы, пригладила платье. Я надел сюртук, повязал галстук.

Она подошла ко мне, встала на цыпочки, поцеловала нежно:

— Спасибо, Александр. За то, что вернул меня к жизни.

Я обнял ее за талию и поцеловал в губы. Мы снова сплелись в объятиях.

Из флигеля вышли только через полчаса. Она пошла в дом через главный вход, я через боковой, чтобы не идти вместе.

В своей комнате я разделся, лег. Закрыл глаза.

На губах еще хранился вкус ее поцелуев. Тело помнило прикосновения.

Глава 4

Начало

На следующий день приехал Баранов и в полдень передал через Ноздрева, что хотел бы встретиться. Я видел что с ним прибыли другие помещики, видимо чтобы вместе выслушать презентацию моего проекта.

Лакей принял мою фуражку и трость, указал в сторону большой гостиной

— Господа уже собрались. Прошу за мной, ваше благородие.

Я прошел через анфиладу комнат. В руках держал кожаный портфель с чертежами, двадцать листов плотной бумаги, результат трех дней непрерывной работы. Пальцы сжимали ручку портфеля крепко, пожалуй, даже слишком. Волнение? Пожалуй. Этот проект нечто большее, чем просто заказ. Это возможность доказать, на что способен паровой двигатель в российских условиях.

Лакей распахнул двустворчатые двери. Гостиная огромная, сажени четыре в длину. У стен диваны, обитые зеленым бархатом. В центре массивный дубовый стол, за которым сидели несколько человек. Баранов во главе, румяный, довольный. Справа от него Анна Павловна в темно-синем платье с белым воротничком, волосы убраны в строгий пучок. Слева несколько незнакомых мне помещиков. Лица настороженные, скептические.

Баранов поднялся навстречу, широко улыбаясь:

— А, Александр Дмитриевич! Милости просим! Господа, позвольте представить капитан-инженер Воронцов. Человек, который построит нам невиданную доселе мельницу.

Помещики переглянулись. Один из них пожилой, с седой бородой лопатой и тяжелым взглядом скептически хмыкнул. Другой, помоложе, в золотых очках, постучал пальцем по столу.

Баранов обвел рукой присутствующих:

— Позвольте представить. Михаил Андреевич Вертинский, владелец имения Красное, три версты от моего. Алексей Николаевич Свиридов, сосед справа, имение Светлое Поле. Василий Степанович Башмаков, земли в Богородицком уезде. Анну Павловну вы, конечно, знаете.

Я поклонился:

— Господа, имею честь.

Вертинский тот самый, с седой бородой буркнул:

— Здравствуйте. Так вы тот самый инженер, который собирается паровую машину на мельницу ставить?

— Именно так, Михаил Андреевич.

— Хм. Посмотрим, посмотрим.

Свиридов, в золотых очках, поправил их на переносице:

— Слышали мы о вас, капитан. Говорят, насосы ваши хороши. Но мельница дело иное. Тут не просто воду качать. Тут мука, зерно, тонкие механизмы. Ошибетесь весь урожай испортите.

Башмаков добавил:

— И денег стоить будет немало. Баранов говорит, три тысячи. За такие деньги можно две водяных мельницы поставить. Или три ветряных.

Я спокойно выслушал. Ожидал подобных возражений. Помещики люди консервативные, новое принимают с трудом. Нужно убедить их цифрами, расчетами, фактами.

Баранов жестом пригласил меня к столу:

— Присаживайтесь, Александр Дмитриевич. Покажите чертежи. Объясните господам, что задумали.

Я сел, положил портфель на стол, раскрыл. Достал чертежи, разложил их по порядку. Первый лист план местности с рекой Упой, старой мельницей, обозначением нового здания.

— Господа, позвольте представить проект паровой мельницы с дополнительным водяным приводом. Конструкция двойная: основной двигатель паровая машина мощностью в двенадцать лошадиных сил, резервный водяная турбина горизонтального типа.

Вертинский наклонился над чертежом, прищурился:

— Двойная, говорите? Зачем? Или одно, или другое.

— Михаил Андреевич, двойная система дает надежность. Паровая машина работает круглый год, независимо от погоды. Весной и летом, когда воды много, можно использовать турбину, экономия угля. Если машина сломается, переключаемся на воду. Если река обмелеет, работаем на паре.

Свиридов толкнул очки выше:

— Звучит разумно. А производительность?

Я достал второй лист, схему внутреннего устройства. Четыре пары металлических жерновов, система зубчатых передач, просеиватели.

— Четыре пары жерновов работают одновременно. Каждая пара перемалывает в час до тридцати пудов зерна. Итого сто двадцать пудов в час. За десять часов работы тысяча двести пудов. Старая мельница Ивана Петровича давала не больше четырехсот пудов за те же десять часов.

Башмаков присвистнул:

— Втрое больше? Серьезно?

— Серьезно. И мука тоньше, качественнее. Металлические жернова ровнее каменных, помол однороднее. Система просеивателей отделяет муку высшего сорта от низшего, отруби идут отдельно.

Я разложил следующие чертежи: фундамент на сваях, кирпичное здание в два этажа, схему паровой машины с котлом, цилиндрами, маховиком. Схему водяной турбины, горизонтальное колесо под полом, защищенное от мусора решеткой. Систему передач, вентиляцию.

Помещики молча рассматривали. Вертинский водил пальцем по чертежам, что-то бормотал себе под нос. Свиридов наклонился ближе, изучая детали. Башмаков покачивал головой, то ли от удивления, то ли от сомнения.

Анна Павловна сидела тихо, улыбалась едва заметно. Она помогала мне чертить эти листы, знала проект почти так же хорошо, как я.

Баранов нарушил тишину:

— Ну что, господа? Что скажете?

Вертинский откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди:

— Проект хорош. Не спорю. Но есть вопросы. Первый: паровая машина. Где взять? Сколько стоит?

Я ответил:

— Закажем в Петербурге, на заводе Берда. Английская конструкция, проверенная. Стоимость с доставкой тысяча двести рублей. Доставят через полтора месяца.

— Тысяча двести! — Башмаков ахнул. — За одну машину!

— Машина будет служить двадцать лет. Может, больше. Окупится за год.

Свиридов спросил:

— Второй вопрос: кто будет строить? У вас есть рабочие? Мастера?

— Есть. Опытные плотники и механик. Семен, мастер на все руки. Трофим, кузнец. Еще несколько человек из Севастополя, работали со мной в госпитале, строили вентиляцию. Приедут через две недели. Плюс наймем местных каменщиков, плотников. Человек двадцать пять общей численностью.

— А вы сами руководить будете?

— Буду. Лично. Каждую неделю приезжать, проверять ход работ. Семен будет прорабом на месте, Трофим мастером по металлу.

Вертинский задал следующий вопрос:

— Срок? За сколько управитесь?

— Полгода. К концу октября мельница заработает.

— Полгода? — Башмаков недоверчиво покачал головой. — Это быстро. Очень быстро.

— Успеем. Фундамент заложим за месяц. Стены еще полтора. Монтаж машины и механизмов два месяца. Остальное время отладка, испытания.

Баранов постучал кулаком по столу:

— Господа, хватит вопросов. Давайте о главном. Сколько денег принесет эта мельница?