Магический источник - Василий Анатольевич Криптонов

Танька, но, впрочем, тут же расслабилась. — Маги Ананке были в прошлом. Последнее упоминание относится к Средним века, и если бы ты, Саша, учил историю, ты бы об этом знал.

— Ты мне книжки меньше суток назад дала! — возмутился я.

— У лени — тысячи оправданий, у усердия… Забыла. Не важно. Где бутылка? Ах, мерси бьен, вы так любезны. Маги Ананке… Ничего, что я в ночной рубашке? Они обладают некоторой свободой, весьма выдающегося толка… Видите ли, Александр, свобода — она налагает определённые… Меня неодолимо к вам влечёт. Такая ночь… Свобода — она… Пьяняще прекрасна. Но война закончилась, и… Ох, как вы внезапно и необузданно романтичны.

Когда она полезла ко мне целоваться, я с грустью понял, что разговор придётся отложить до утра. И понёс Таньку наверх. Именно это и показалось ей необузданно романтичным.

— Постелите ваш плащ, — пролепетала она, когда я запихал её под одеяло.

— Чего? — не понял я. — Какой плащ? Зачем?

— Если мне суждено расстаться с честью этой ночью, то я бы предпочла скрывать сей факт от отца как можно дольше, в виду чего умоляю вас постелить плащ…

— А, дошло. Сейчас, погоди немного, вниз схожу, за плащом.

Когда я закрывал дверь, она уже спала. Слава тебе, Господи…

Перекрестившись, я спустился вниз. Посидел ещё чуток перед камином, посмотрел на бокал… Ну не выливать же его в бутылку обратно.

Выпил. Сполоснул бокалы, вернул на место. Потупил ещё немного на камин. Никогда раньше не жил в доме с камином… Как там вообще полагается, надо его тушить на ночь или нет?

Решил на всякий случай затушить. Ночи тёплые стоят, смысла в камине особого нет.

Вернувшись к себе в комнату, я щёлкнул задвижкой, зевнул и с чувством выполненного долга упал в кровать. Уста-а-ал… Самое время поспать часов двенадцать. А потом наорать на Дармидонта, что завтрак холодный. Эх, прекрасна ты — жизнь аристократа!

* * *

Поспать двенадцать часов мне не дали.

Ни свет ни заря, около восьми утра в дверь заколотили так, будто пожар начался. Я встал, завернулся в халат ради приличия и открыл.

В комнату ворвалась Танька — тоже в халате.

— Ты! — закричала на меня хриплым шёпотом. — Ты!!!

— В некотором роде, — осторожно признался я. — А что?

— Почему ты не воспользовался ситуацией в своих гнусных интересах?

— Плаща не нашёл.

— Какого плаща⁈

Я объяснил. Танька густо покраснела и, заикаясь, пролепетала:

— Неужели ты не понял, что это был лишь бред одурманенного сознания?

— Татьяна Фёдоровна, если бы мне было интересно совращать девиц с одурманенным сознанием, я бы читал книжки про нагибаторов-попаданцев в тело подростка, и мы с тобой вообще бы никогда не встретились. А я — человек старой закалки. Я вообще считаю, что если взрослый мужик попадает в тело подростка, то это статья сто тридцать четыре, а то и сто тридцать два УК РФ в чистом виде. Куда, спрашивается, смотрит Роскомнадзор? Недоработочка-с. Во всём виноваты японцы, вот моё мнение. Этот аморальный секс-символ малолетней девочки, размер глаз которой уступает только размеру её груди! Но не будем забывать и про успешно конкурирующий образ. Тысячи аниме, где герой, побултыхавшись в большегрудом гаремнике, остаётся с той единственной, у которой вовсе нет груди — образ, подсознательно воспринимающийся уже не только как малолетка, но и как мальчик! Все эти мемасики про трапов выросли не на пустом месте, вот что я тебе скажу. И — вуаля! — мы имеем целые поколения, либидо которых взмывает до небес при виде андрогинной фигуры с большими глазами! Есть ли что-то подобное в реальности? Отдалённое соответствие они найдут лишь в детях, и вот тогда человечество пожнёт страшные плоды своего преступного…

— Саша, — перебила меня Танюха, которой, судя по лицу, сделалось жутко, — ты что несёшь?

Я осёкся и потрогал пальцем переносицу.

— Сорян, не проснулся. Так о чём это мы?

— Кто такой Сорян? Ты с ним спишь? — Танька посмотрела на мою пустую постель.

— А-а-а! — заорал я и отошёл к окну. — Оставь меня, старуха, я в печали!

— Это я, что ли, старуха? — подскочила Танька (я услышал, как её плюшевые тапки хлопнули по полу). — Я⁈ Я — юная и прекрасная, это ты — старик на последнем издыхании! Двадцать семь лет! Как такое быть-то вообще может⁈ Фр!

Хлопнула дверь. Я покачал головой.

Н-да…

Раз уж я проснулся — обратно всё равно не усну. Это у нас, у стариков, всегда так. Ну и ладно, зато завтрак горячим будет. Завтракать я люблю. Вообще жрать люблю — вкусно сие и полезно. Куда полезнее, чем по ночам в холодном озере купаться.

Умылся, причесался, оделся. И чётко ко времени спустился в столовую.

Все уже были там. Танька с отцом сидели. Она читала книгу, он — газету. Дармидонт, шаркая ногами, накрывал на стол.

— Всем доброго утра, — вежливо сказал я.

Фёдор Игнатьевич сложил газету и улыбнулся мне.

— И вам доброго утра, Александр Николаевич. Сегодня придёт портной, снимет с вас мерки. Вам нужно будет пошить одежду — торжественную и повседневную. Кроме того, служебный мундир.

Я кивнул, сел напротив Таньки. Пригорюнился. Мундир… Это вот я — и преподавать? На полном серьёзе? Мра-а-ак… Ещё и магию какую-то.

— От души тебе, Дармидонтушка, — поблагодарил я, когда передо мной очутилась тарелка с овсянкой.

Взял кусок свежеиспечённого хлеба, снабдил маслом, откусил… Только здесь, в этом мире, я узнал, что такое настоящий хлеб. Тот, который вкусный. Тот, от которого не нужно отказываться ради здорового образа жизни.

— Как только будет готов костюм, я отведу вас в академию, нужно будет подписать бумаги, да и показаться…

— Показаться ему лучше всего на приёме, — сказала опять чем-то недовольная Танька таким тоном, что не только нам с Фёдором Игнатьевичем, но даже Дармидонту захотелось спрятаться под стол.

— Пожалуй, это было бы предпочтительно, — осторожно согласился Фёдор Игнатьевич. — Но ведь…

— День моего рождения через три недели, я надеюсь, ты не забыл?

— Помню, прекрасно помню, но…

— Ты ведь всё равно созовёшь всех своих коллег, даже если я буду против. Вот и представишь его. Будет вполне легитимный дебют.

— Мне нужно это обдумать, — кивнул Фёдор Игнатьевич. Наверное, опять будет пересчитывать кучу смет и таблиц. — Да, совсем забыл спросить, как ваше вчерашнее путешествие?

Он зачерпнул ложку овсянки и положил её в рот, явно не ожидая ничего особенного.

— Прекрасно. Александр обладает даром Ананке. Кстати, спасибо, что дождался нашего возвращения, это было очень мило с твоей стороны, — сказала Танька, не отрываясь от книги.

Фёдор Игнатьевич поперхнулся, закашлялся, чихнул. Вся скатерть уделалась