Ведьмы.Ру 3 - Екатерина Насута

— Вот так…

— Спасибо, дочь! И извини! Я и вправду был херовым папкой!

— Ты меня в парке забыл.

— Извини… я думал, что ненадолго. А там старого приятеля встретил. Слово за слово. Зацепились. Потом по пивку. Вроде как и недолго, я вернулся. А тебя нет. Я перепугался до жути. Думал, где-то в другом месте… три раза этот грёбаный парк обскакал. А на четвертый увидел, что ты на лавке сидишь. И за скандалы тоже прости. И вообще… и ты, Роз, не держи зла. Я… ещё тем придурком был.

Но мог бы стать человеком?

Или нет?

Был ли у него шанс? У них всех? Ульяна не знала.

— Ну… бывай, если что… и ты, Роз… ты неплохая баба так-то. Но крепко с придурью…

И ушёл.

Вот только тотчас, будто спеша занять освободившееся место, поднялись другие фигуры. Они, в отличие от отца, были полупрозрачны. И расплывчаты. Даже не фигуры, скорее уж тени, которые того и гляди растают под солнцем.

— Это кто? — спросила Ульяна.

— Это… это те, с кем мне бы не хотелось встречаться, — матушка чуть прищурилась. — Я же говорила, твой отец тянул меня за собой. И мне приходилось откупаться.

— Ты… ты откупалась ими? Ты убивала людей?

— Вот почему сразу убивала⁈ — возмущение матушки было совершенно искренним. — Как ты это себе представляешь? Я везу жертву домой, тащу в подвал и там разделываю? Ножовкой и тесаком? Или сразу бензопилой? А трупы закапывала в саду, высаживая поверх розы?

Они не приближались.

Они просто стояли над туманом, медленно покачиваясь, и казалось, что хватит дуновения ветерка, чтобы эти фигуры рассыпались.

— Я ведь не маньячка какая-то… и сад у меня не так уж велик. Да, мне приходилось изворачиваться. И да, мой партнёр поставлял мне… материал.

— Людей.

— Нет в тебе моральной гибкости.

— Будь во мне моральная гибкость, ты бы с папенькой ушла, — сказала Ульяна жёстко. — Что ты делала?

— Я просто ставила на них печать. Маленькую такую… незаметную… между прочим, не будь меня, их бы ждала участь похуже.

— Что эта печать делала?

— Тянула жизненные силы. А я перенаправляла их на связь. И получала отсрочку… и между прочим, когда я видела, что поток ослабевает, я снимала эту печать. Я никого не убила!

— А почему они тогда здесь?

— Потому что связаны. Не с ним, а со мной. И да, упадок жизненных сил никому на пользу не идёт. Они болели, может, чаще других. И слабость была. И в целом знаешь… такое вот… состояние постоянной хандры. Мигрени… но ничего серьёзного.

Упадок жизненных сил?

Хандра?

Мигрени?

И ничего серьёзного?

— Уль, пойми, мне нужны были их силы. Но не все! Считай это их платой за свободу. Думаешь, я ходила по улицам и искала жертв? Мне доставляли. Дурочек, которые, влюбившись в подставного урода, готовы были уехать с ним на край мира. Там бы они и остались. Уж не знаю, куда их там продавали, но от тех, кто их привозил, тянуло чёрною силой. Слабо, едва-едва, как тех, кто этой погани краем самым коснулся. А вот мой… партнёр в том по самую макушку измарался. Потому могу смело сказать, что девицы не в обиде. Живы остались. Пусть и радуются. Да, потеряли пару лет жизни…

— Пару?

— Пять. Или десять. Больше уже не возьмёшь, слишком опасно выпить до дна. А я всё-таки не убийца. Я, между прочим, и выбирала из тех, кто помоложе, и здоровых, и эликсиры им оставляла укрепляющие. Заодно и морок любовный снимала.

— Приворот?

— Не совсем. Приворот — это наше, ведьмовское. Приворот идёт на душу. А вот там скорее что-то от обычной магии… ментальное воздействие, думаю. На разум точно. И кое-какие зелья, которые усиливали эффект. Как понимаю, убирали тревожность, подавляли волю, усиливая эйфорию. Что-то вроде лёгкого наркотика. Знаешь, встречаешься с кем-то, он тебя угощает кофе там или что сейчас пьют. И тебе приятно. А от напитка становится хорошо. Душа парит. Радость в сердце и всё такое. А человек исчезает, и радость с ним. Это тоже, Улечка, вполне себе обычная схема. Но не скажу, что препараты были серьёзные. Пару дней и само бы вывелось. Я помогала и всё проходило куда как легче. Заодно заговаривала память, чтоб лишнее убрать. И договорённость была. Моих девочек никто после не трогал. Так что, считай, я их спасала. А у всего своя цена. В том числе у спасения.

— И ты серьёзно? — Ульяна видела нити.

— А что, думаешь, им было бы лучше остаться здоровыми и полными жизни, но в борделе? В лучшем случае в борделе. Я не лезла в его дела, но знаю, что там всё непросто. И те деньги, которые он вкладывал в своё мероприятие, их… как бы сказать… слишком много, чтобы окупить это вот всё. Бордель — это так, к слову. Это почти удача.

Фигуры девушек колыхались.

Ульяна видела тончайшие полупрозрачные нити, что протянулись от неё к матушке.

— Ты… никому не говорила?

— А кому? Нет, определенные связи у меня имелись. Но не те, что рискнули бы выступить против него. Он человек серьёзный. Потому не факт, что убрали бы его, а не меня. Это первое.

— Есть и второе?

— Конечно. Связь. Разорви я с ним отношения, и что? Где мне брать силы? А так… в конце концов, я ведь всё-таки тёмная ведьма. Мне положено.

— То есть, для тёмной ведьмы нормально отбирать чужую жизнь?

— А тебе не рассказали?

— Мне мало что вообще рассказали, — сухо заметила Ульяна.

— Что ж… к тёмным ведьмам приходят с тёмными же желаниями. У них не просят оберегов для любимого или там заговоров на здоровье. Нет. Их ищут, чтобы приворожить кого-то или, наоборот, разорвать нить чувств, заморочить голову, наслать проклятье, отвести удачу.

Стоило коснуться ближайшей нити, и та лопнула с нежным звоном.

— И если ведьма настоящая, а не шарлатанка, то она возьмёт не только деньгами. Она поставит иную плату…

— Потребует дитя?

— Не всегда. Но может и его. Правда, это давно уж запрещено. У нас свой кодекс. Попроси у матушки почитать. Занятнейшее сочинение. Кстати, местами сильно с уголовным расходится. Поэтому, если думаешь, что меня могут привлечь к ответу…

— Могут?

— Могут. За нарушение процедуры. Формально я должна была бы заручиться их согласием. Когда к ведьме приходят и просят о чём-то, она называет цену. Помимо денег. Помнишь, я читала тебе сказку про Русалочку.

— Помню. Ты назвала её слабохарактерной слюнявой идиоткой.

— И ещё скажи, что я