Ведьмы.Ру 3 - Екатерина Насута

— Ты так и сказал. Мне бы послать тебя куда…

— Вот-вот… а мне бы свалить туда, куда ты послала, и побыстрее. Ну или не наезжать. Или хотя бы помягче, что ли… извини.

— Что? — матушка выдохнула.

— Извини, говорю. Дурак был. Я тебя тогда… ну… обозвал я её. Нехорошим словом. И не одним. И злой был, и принял ещё. Ну и понесло. Прошёлся хорошенько. Припомнил, что из глухомани приехала, что тут никто и зовут никак. И что выпендривается, а деревня всё равно лезет. И что сама она ничего из себя не представляет, а хочет на чужом горбу в рай въехать. И всякое-разное… и про ребенка тоже.

Тут отец явно смутился, сгорбился даже.

— Уль, ты пойми, что… ну для меня тебя ещё не было. Ну, как теперь. Так, были какие-то наезды и претензии только. Вот.

— Понимаю, — как ни странно, но Ульяна его действительно поняла.

— А потом пошёл и думаю… ну хрень же. На душе тошно. Погано так. От самого себя воротит. Будто… с другими как-то оно и плевать было, что там, да как там.

— Так у меня братья есть или сёстры?

— Не знаю, — папенька пожал плечами. — Может и есть где. Но навряд ли. У меня не те подружки были, которые на своём горбу дитёнка тянуть станут в одно рыло. Мигом бы с алиментами нарисовались, если б и вправду… может, потому и не сильно переживал. Ну, давал бабла и всё, расходимся. Все довольны. Никто никому предъяв не кидает. А Розка… она ж не скандалила тогда. Замолчала и велела убираться. Вот…

— Почему не убрался! Просто не убрался!

— Ну… так-то… говорю ж… — папенька провёл руками по крашеным волосам. — Совесть заела, что ли… подумал, что… ну будет дитё, так пусть будет. Даже прикольно. Возраст у меня уже и не совсем пацанский. Бизнес есть. Деньжата тоже. А жениться не обязательно же ж. Чай, не старина глубокая, чтоб из-за пуза и жениться. Я б и так помогал. И наследник…

— Наследница.

— Тогда ещё не понятно было! Я три дня думал.

— А на четвертый явился весь такой важный, надутый, что индюк!

Господи, а Ульяне когда-то казалось, что родители — взрослые люди. Они и теперь-то на взрослых не похожи. А тогда? Как они вообще тогда жили? Такие вот бестолковые?

— Заявился и сквозь зубы цедит, что, мол, так и быть, разрешаю тебе рожать, но отцом вписывать не вздумай и на алименты тоже, иначе ребенка отберу, а ты покатишься в свою глухомань одна. А будешь хорошей девочкой, помогать стану. Квартирку сниму. И денег дам. Только, чтоб никаких мужиков. И вообще, раз так, то теперь всё будет, как я хочу. Представляешь⁈

— Ну дураком был! — папенька развёл руками. — Мне казалось, я просто условия формулирую. Чтоб понятно и на будущее. Рамки там выставляю и всё такое. А она ж не возражала. Глянула так, искоса, и кивнула. Вроде как хорошо.

— Я поняла, что не оставит он нас в покое. Домой возвращаться я не хотела. Там моя сестрица и остальные. В очередной раз показывать им, как они правы были, считая меня неудачницей? Остаться в городе? Одной с ребенком? Без жилья. Без работы. Без…

— Ты же получила дом, мама.

— Вот именно. И про то, что денег нет, тоже не стоит плакаться, — добавил папенька. — Я никогда не жадничал.

— Тем паче долю приданого ты забрала. И свою, и сестры.

— Ладно… дом был, — матушка несколько смутилась. — А вот деньги… что-то ушло на меня. Я пыталась как-то развеяться… отдохнуть. Потом история эта с источником… ты хоть представляешь, сколько стоили нормальные целители? А во что восстановление обошлось? Я три месяца у моря прожила, в себя прийти пытаясь. Это недёшево.

Интересно, как вообще люди взрослеют? Когда? И почему некоторые раньше других.

— Опять же, что-то ушло на дом. Там и вправду требовалось и крышу отремонтировать, и канализацию подвести, газ. Внутри хоть немного облагородить, а то плесень по стенам расползалась. У меня же сил на заговоры и не оставалось! А ремонт — дело такое, только втянись… и потом… я неудачно вложилась.

— Мам?

— Что? Будто не понимаешь, как оно бывает… господи, да правы они все! Я дура и неудачница! И всё спустила, даже сама не поняла, как! Главное, денег почти не оставалось. И обидно. Если бы ты знала, как обидно, когда они все живут и радуются, а ты… и этот ещё ультиматумы ставит. Я и решила, что нет. Что если сделка, то на моих условиях.

— Ага… и как-то приезжаю, а она мне чайку даёт. С этого чайку меня и повело. Чего ты туда сыпанула?

— Травок кое-каких…

— Травок. А просыпаюсь и в голове хрень такая. А главное, одна мысль, что я вроде как и не я. Она ж появляется, и всё. Мозги отшибает. Понимаю, что люблю и прям так… прям…

Отец махнул рукой.

— Свадьбу сыграли, какую ей хотелось. С кучей родни, с белым платьем. Потом на моря махнули. Потом… а главное, такое вот странное. Вроде во сне понимаю, что эта хрень не нормальная, а проснусь и всё… и она нужна. Она ж от меня сторонится. Вот скажи, Розанчик, какого, а?

— Просто…

— Я её обнять, прикоснуться, приголубить. А она в сторону шарах. В одну. В другую… и понятно же с чего! Небось, замуж выскочила и любовничка завела.

— Не было у меня любовника! Не было! Ты ж от меня ни на шаг не отходил! Я в туалет, а он под дверью. И защёлки поснимал. А то вдруг мне помощь нужна будет. Я моюсь, он каждые две минуты дверь открывает и смотрит, что со мной. И не спрятала ли я под ванною любовничка… нет! Я… мне жаль! Мне действительно очень жаль! Я бы исправила вот это, если бы могла. Я бы в жизни с этим приворотом не связалась. И… отпусти ты меня, пожалуйста!

— Я бы с радостью. Мне оно тоже не в кайф, жить с бабой, которой ты противен. Это ж чуется. А ты потом и притворяться перестала… и сама доводила.

— Я⁈

— Ты…

— Тихо, — Ульяна теперь видела. Нить, что протянулась меж двумя людьми, связав их в жизни, и, как выяснилось, за её пределами. Нить была уродливой, чёрно-красной, неровной, с узелками, будто плели её наспех и неумеючи. Но вот стоило коснуться и оба застыли.

Ульяна вцепилась.

Дёрнула.

И нить, зазвенев, разорвалась. Не было ни вспышки, ни сотрясения берега. Ничего по