Ведьмы.Ру 3 - Екатерина Насута

— Мама!

— Что? Кто тебе ещё правду скажет.

— То есть, эта вода, живая и мёртвая, она… она существует? На самом деле существует?

— Почему тебя это удивляет?

— Но где её взять?

— А это уже другой вопрос. Говорят, что где-то там, меж мирами, отделяя живых от мёртвых, течёт река Смородина, воды которой — живой огонь, ибо не может мертвец пересечь воду текущую и переступить через огонь горящий, вот и сотворили, чтобы и то, и другое разом, сплели две силы, друг другу враждебные, соединили несоединимое. И потому вода эта получилась не совсем, чтобы водой. Так-то, конечно, говорить об этом смысла особого не было бы, потому что давно уже никто не слышал ни о зачарованном лесе, ни о хозяине его, ни о той, что пути хранит да границу держит. Но раз источник пробудился, то, может, и получится.

— Получится, — Ульяна знала совершенно точно. — Я… верю.

— Верь на здоровье. Только учти. Гарантии я не даю. Средство такое, что даже у нас о нём говорят… скажем так, как о сказке.

Тут кругом, если разобраться, сказка.

— Поэтому сама решай. И иди уже… Ульяна. Мне жаль.

— На самом деле?

Матушка пожала плечами и рукой махнула. А Ульяна, отступив, задала вопрос.

— Погоди. Если… если демон расторгнет договор, то что с тобой станет?

— А тебе не всё равно?

— Нет.

— Что ж… вероятно, я утрачу свою силу. А поскольку я давно уж заёмною живу, то и твой отец всё-таки дождётся встречи. Связь наша крепка, так что не ушла душа. Небось, так и бродит где-то на берегу этой самой реки. Хоть с тобою собирайся.

— Верно. Собирайся, — Ульяна протянула руку. — Идём.

— Куда?

— Идём…

Туда, где кипит средь каменных берегов огненная река. Ульяна видела её. А ещё она теперь умеет и так. Раз. И вот парк исчезает, и тёмный ручей тоже исчезает. Этот берег высок и зарос сухой травой, которая того и гляди полыхнёт. От воды тянет жаром. И пахнет раскалённым камнем, металлом. Кружится в воздухе то ли пепел, то ли снег. И ложится на гранитные перила моста.

— Ты… — матушка замерла. — Это… что?

— Река Смородина. Идём.

— Я не пойду. Ты… Ты не понимаешь! — матушка попятилась, пытаясь высвободить руку. Но Ульяна держала крепко. — На этот мост живым нельзя. Пройти туда легко, а назад уже… и мертвецы скоро почуют нас… меня…

— Отец?

— Если бы только он.

— Что, ты кому-то ещё жизнь испортила?

Над рекой поднялся дым.

Белесый, он туманом выползал на берег.

— Уведи меня… я… я не хочу его видеть! Господи, да ты понимаешь, что он со мной сделает? Он заберет меня, Ульяна! Он заберет меня туда! А я не хочу! Я хочу просто жить. Нормально. С мужчиной, который любит меня сам, без заклятий и приворотов! В достатке, спокойствии, без этой суеты вокруг силы и способностей, без… я просто…

Дыма становилось больше. И пах он не только огнём, но и свежескошенною травой, ветром, солнцем, чем-то, чем не может пахнуть дым.

— Нет, — Ульяна покачала головой и, коснувшись дыма, наощупь мягкого, скользкого, что шёлк, сказала. — Нельзя бегать от себя бесконечно. Всё равно не убежишь. Это я поняла.

— У источника?

— Да.

— И зеркало было?

— Было.

— И кого ты увидела?

— Себя.

— Испугалась?

— Нет. С чего мне себя пугаться?

— Ну да… конечно… я… я тоже увидела себя. Знаешь. Я знала, что некрасива. Точнее не так красива, как они… не так сильна, но чтобы настолько жалкая? Нервная. Суетливая…

Туман уже укрыл и реку, и берега, и казалось, что нет ничего, кроме этого вот тумана. Но когда из него поднялась первая фигура, матушка вздрогнула.

И снова попятилась.

Ульяне пришлось взять её за руку.

— Нет. Если уйдёшь, то ничего не изменится…

Глава 45

В которой устанавливается некоторое равновесие, а история получает продолжение

Эльфийка вошла в церковь расфуференная в свои свадебные одеялия.

О некоторых привычках эльфиек.

— Останови, — собственный голос прозвучал тихо и глухо. И водитель даже не сразу услышал. Спохватился. Повернулся, переспросив:

— Что?

— Останови.

Хозяин потёр грудь.

Мир… менялся?

Менялся. И продолжал меняться.

— Останови! — рявкнул Хозяин. И водитель нервно вдавил тормоз. Машину качнуло, и это движение вызвало глухую злость. И в кои-то веки не захотелось её сдерживать. Точнее в этом новом, меняющемся мире, больше не было нужды притворяться кем-то другим.

Он и не стал.

Хозяин протянул руку и, коснувшись горячей человеческой шеи, просто вытянул жизнь.

— Что…

Водитель успел обернуться. Но и только. Лицо его побелело, а сердце там, внутри, глухо дёрнулось и замолкло. Хозяин ощутил такое острое желание добраться до него. Вырвать…

Нет.

Эти воспоминания он оставил в прошлом. Он цивилизованный человек. Несмотря ни на что. А цивилизованные люди не вырывают чьи-то там сердца из груди.

Он вышел из машины.

Огляделся. И втянул такой сыроватый в преддверии грозы воздух. Этот воздух пах дымом и смертью. И значит, он приехал вовремя.

До ворот оставалось всего ничего.

Хозяин быстро добрался. И ничуть не удивился ни тому, что охраны нет, ни молочно-белому туману, что поселился за оградой. Ни кипящей зелени, которая подобралась к ограде вплотную. Она уже пустила побеги, впилась ими в бетон, порождая первые трещины.

Туман же колыхался, переливался перламутром и выглядел весьма нарядно.

— Вот как, — сказал Хозяин и удивился тому, до чего сипло звучит голос. А потом шагнул в туман. Он приготовился к тому, что туман дезориентирует, но нет. Тот лишь коснулся лица, пропуская его внутрь. И отступил. Почти.

Пространство будто дымкой подёрнулось.

Запах стал яснее.

Это неправда, что смерть не пахнет. Её как… она пахнет сырой землёй и свежей могилой. Или вот больницей, лекарствами и дезинфекцией, которая, как ему казалось, специально делается вонючей, чтобы перебить этот тонкий навязчивый аромат. Только люди всё одно его чуют.

Ещё горем.

И безумием.

Кровью, которая льётся на ступени пирамиды, добавляя новых штрихов старым застывшим узором. Хозяин шёл. Он спокойно переступил через мертвеца в форме, который вытянулся на лужайке. Второй, в белом халате, с перекошенным от ужаса лицом, лежал дальше. Скулил, вцепившись в голову, третий, кажется, в форме санитара. Он раскачивался из стороны в сторону и повторял:

— Уйдите, уйдите, уйдите…

Хозяина он будто и не заметил. Кажется, он вовсе утратил способность замечать что-либо.

Пускай. Взгляд скользнул по тёмному пятну на газоне и зацепился за парочку на лавке. Худой мужчина сидел, осторожно обнимая женщину в грязном халате. И что-то