Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский

— Хельг, Мария! — крикнул он. — Подходите ближе! Дочь, ты знаешь, что делать. Садись вот здесь. Хельг, будешь рядом.

Девушка, скрестив ноги, примостилась возле алтарного камня лицом к кромлеху, и Полозов последовал ее примеру. Фрэнк отстегнул от ремня фляжку, хлебнул из нее и передал потайнику.

— Пей! — приказал он. — Не бойся, не отрава. Помогает входить в медитацию. Два глотка, не больше.

Жидкость и в самом деле по вкусу больше напоминала кофе, только с непонятной горчинкой и нотками мяты. Во рту сразу стало холодно, язык словно окутало вязкой субстанцией — захотелось выплюнуть и как следует прополоскать нёбо.

— Даже не вздумай, — предупредил его Фрэнк, сев слева от потайника. — Слушай внимательно. Сейчас у тебя отнимется язык, и ты ничего не сможешь сказать. Во время ритуала ни за что не отпускай наши руки. Смотри на те столбы. Увидишь нечто нереальное, страшное или забавное (и такое бывало, не хохочи) — не вздумай никуда бежать. Впрочем, мы тебе не дадим. А если сорвешься — Сюй Да пристрелит тебя. Зачем? Чтобы отдать твой труп демону. Надо же как-то откупиться за сорванный ритуал.

— Серьезно? — Полозов завертел головой, ощущая странное ощущение в глазах. Мир как будто расфокусировался на отдельные сегменты, каждый по себе. Эмиссара, кстати, нигде не было. Куда он исчез, вопрос интересный. Но происходящее с Олегом оказалось куда забавнее, если можно сказать о разлетевшихся перед глазами джунглях на разноцветные хороводы из кусочков разбитых реальностей. Как в детском калейдоскопе.

— Он шутит, — низкий тягучий голос Марии набатом отозвался в черепной коробке. — Не обращай внимания на папочкины художества.

«Папа Фрэнк» внятно произнес какую-то абракадабру, после чего костер, горящий ровным пламенем за алтарем, взвился бледно-алыми всполохами и потянулся жадными языками к кромлеху. Солнце превратилось в багрово-желтый круг. Полозов еще чувствовал, как его руки крепко сжимают крупные, похожие на сосиски, пальцы Фрэнка и тонкие, изящные — Марии. И легонько пожал эти пальчики, осознавая, что не должен отпускать их, чтобы не выпасть из реального мира.

Язык распух неимоверно и уже не шевелился. Оставалось только издавать непонятные горловые звуки. Это было так забавно, что Олег едва не рассмеялся.

«Не бойся, — раздался шепот девушки где-то на периферии сознания. — Я с тобой. Сейчас отец вызовет свою тварь. Ты только крепче держи мою руку».

Сквозь пламя ритуальный кромлех стал расширяться и мерцать, а потом воздух пошел волнами подобно пустынному миражу, и возникло это…

Олег даже не мог описать, что за демоническая сущность вылезла из проема. Высоченная, под три метра ростом, с лысым черепом, на котором как бородавки торчали толстые короткие шипы. Нос картошкой ходил из стороны в сторону. Так зверь вынюхивает добычу или пытается вычленить из запахов опасность.

«Интересно, а почему у него глаза не горят? — подумал потайник, без страха поглядывая на разворачивающийся спектакль. — Порождение Нави всегда изображают с красными зрачками».

Иссиня-черная туша, состоящая из дымных витков, приняла более плотную форму; сразу же образовалась рельефная грудь и мощные мышцы на руках; на расставленных ногах-тумбах демон прочно утвердился на земле.

И тогда Фрэнк спокойным тоном заговорил. Полозов вообще ничего не понял, плавая в каком-то непонятной субстанции, удерживаясь на грани сознания с помощью Марии. Если бы не ведьмочка, он давно расслабился бы и нырнул в темное безвременье. В какой-то момент перед глазами прояснилось — и Олег обнаружил себя стоящим на каменистом плато, окруженном горами. Невероятно прозрачный воздух был таким холодным, что ему мгновенно стало зябко. Он посмотрел по сторонам. Рядом с ним по-прежнему находилась Мария, только теперь на девушке была не рубашка и джинсы, а длинное приталенное платье темно-красного цвета. Подол платья — почему-то — оказался располосован сверху донизу до самых бедер, открывая стройные босые ноги. Девушка строго взглянула на него и едва слышно прошептала:

— Не о том думаешь, Хельг. Мне, конечно, льстит, что я в твоем воображении весьма интересная штучка… Пожалуйста, сосредоточься!

Фрэнк до сих пор о чем-то договаривался с недовольным демоном. Может, его оторвали от более важного дела, поэтому тварь с шишками на голове шипела и изрыгала из себя клубы дыма.

— Сейчас, — Мария с силой сжала запястье Олега.

Тварь метнулась к нему и своим крупным носом, из которого торчали пучки черных волос, прошлась от макушки до ног, повторяя недавний маневр туземца в отношении Марии.

— Ты хочешь, чтобы я нашел след Повелителя? — озадаченно рыкнул демон, поворачиваясь к Фрэнку.

Удивительно, что Полозов его понял. Или действие наркотика, который он принял возле алтаря, стало настолько мощным? Демон ведь не говорил на русском языке, используя какие-то отрывистые и рычащие звуки.

— Да, я хочу именно этого, — не растерялся Морган. — Приказываю тебе, Агдруд, отыскать след смертного, чьей воле подчиняется этот человек.

— Я выполняю твою волю — ты отдаешь душу этого воина мне, — пророкотал Агдруд.

— Молчи! — прошипела Мария на ухо Полозову. — Помни, что я тебе говорила!

— Находишь Повелителя, и я выполню свою часть сделки, — Фрэнк поежился от холода. Он даже не посмотрел на Олега, словно его участь уже была решена. На кону стоял неимоверно большой приз, и что ему жизнь какого-то русского!

Мощный порыв ветра поднял с каменистого плато сухой песок и мелкий щебень, и словно какой-то разбаловавшийся ребенок, швырнул в лицо людей. Только демон не обратил внимание на такую досадную мелочь. Он закрутился на месте, образуя воронку, которая накрыла Фрэнка, Олега и Марию непроницаемым коконом.

Волосы на голове Полозова затрещали и встали дыбом; кожу нестерпимо зажгло от избытка магических токов, проникающих в каждую клеточку тела. А потом стало жутко холодно. Он покосился на девушку. Ее лицо, ресницы и брови покрылись инеем, а изо рта вырывались облачка пара. «Наверное, я выгляжу не лучше», — подумал Олег и вдруг почувствовал, как невероятная сила оторвала его от Марии, закружила в водовороте разнообразных картин. Перед глазами замелькали зимние леса, вскрывающиеся ото льда реки, покрытые толстым ковром из желтых листьев парки, знойные пески и раскаленные от солнца крыши домов. Лица людей, бесконечные ряды машин, огни больших городов и редкое мерцание светящихся окон деревень и поселков. Разноголосица голосов заполнила Полозова до самого края, и только усилием воли он заставил себя думать о женщине, находившейся где-то рядом, рисовать ее образ по памяти, вспоминать эмоции, подаренные ею прошедшей ночью.

И, да — по какому-то наитию Полозов изо всех сил старался не думать о Никите, не воссоздавать по памяти черты его лица. Так было необходимо. «Магия не терпит излишних слов и небрежных образов,