Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

Под ним горела мокрая трава. От его сияния стало почти светло. Он выдохнул в небеса язык пламени, потянулся, скидывая с чешуи крохи углей и праха, и не торопясь двинулся к замку.

Индар стряхнул искры. Я смотрел, почти не чувствуя боли.

Твари из темноты сыпались, как трупики сгоревших на лампе букашек — чёрными хрусткими клочьями. Змей обернулся на нас, взглянул с головокружительной высоты — и я могу поклясться чем угодно, что отчётливо видел весёлую и лукавую ухмылку на его… морде? Лице? Не знаю, как это назвать.

Где он шёл, там всё горело.

Мы видели горящий след, горели мокрые кусты, горела сама земля, пропитанная дождём, и от неё валил густой пар. Бежать за змеем мы не рискнули, и смотрели издали, как он обвивает замок — и как от невероятного жара белеют и трескаются камни крепостной стены. Змей поднял голову над стеной и снова выпустил из пасти длинный язык пламени, чистого и яркого, как солнечный свет. И ещё один. И ещё.

— Ох ты ж… — пробормотал Индар.

— Вот она, стихия, — сказал я. — Рэдерик ни при чём. Вот это — стихия. Дух-мститель. Я, кажется, что-то сделал не так.

— Не знаю, — отозвался Индар ошарашенно. — По-моему, всё так.

Потом мы сидели на мокрой траве и издалека смотрели, как горит замок. Я не мог и вообразить, что древнее каменное строение может гореть, как хижина, выстроенная ребёнком из сухих щепок. От громадного кострища тянуло адским жаром, время от времени слышались звуки, похожие на выстрелы или взрывы: то ли лопались камни столетней кладки, то ли взрывалось что-то в подземелье и алхимической лаборатории.

Очень сомневаюсь, что хоть кто-то из обитателей замка — живой ли, неумерший ли, кадавр ли, демон ли, облечённый в плоть — сумел выбраться из этого огня.

Я пытался немного успокоить жар и боль в руке жидкой холодной грязью и мокрой зеленью — помогало слабо. Болело так, как у живых болят тяжёлые ожоги — и двигать пальцами было почти нестерпимо. Индар сидел рядом, подняв колени, положив на них руки, а на руки — голову. Я почти не чувствовал его Дара: он выложился на защиту, сделал больше, чем мог сделать безопасно для себя.

Я знал эту тошную усталость, мучительную, как тяжёлая болезнь. Сам чувствовал почти то же самое. Будь у меня немного сил, я попытался бы поделиться, но у меня были только жаркая боль в руке и туман в голове — он слегка рассеивался весёлой мыслью, что работу мы всё-таки сделали хорошо.

Куда девался змей — я не видел и не представлял. Он как-то растворился в громадном бушующем костре — и мы не уловили момента, когда остался один только неодушевлённый огонь.

Что делать — я тоже не знал. По идее — выбираться к железной дороге… где-то здесь есть станция, я помнил точно. Только у меня не было сил, и у Индара, кажется, тоже.

И я здорово удивился, когда ладонь, ледяная даже сквозь ткань кителя и рубахи, легла на моё плечо — и Ричард нагнулся, чтобы заглянуть в лицо.

— Живы, парни? Вот это славно!

Чего мне не хватало, так это его холодной Силы! Как чистая вода в мутный зной! У меня сразу прояснилось в голове, боль немного отступила. Индар встряхнулся и отбросил влажные волосы с глаз.

— Ричард! Как же ты сюда попал? Ведь Клай не мог до тебя докричаться… мы думали, что ты ждёшь по ту сторону зеркала.

— Меня предупредили, — сказал Ричард ужасно самодовольно. — На дороге ждёт мотор, вы сможете дойти, парни? Там фельдшер-техник, поможет тебе, Клай.

И подал Индару руку, а меня поднял за локоть.

— Погоди, Ричард, — пробормотал я. — Откуда фельдшер-техник, ты шутишь? Мотор на дороге… как ты вообще нас нашёл?

— Всё узнаете, герои, — сказал Ричард. — Сперва вам надо немного прийти в соответствие.

Кажется, мы брели до дороги очень долго — в сырой темноте, по целине, по каким-то кустам, высокая трава путалась в ногах… От прикосновений Ричарда стало полегче, но теперь нестерпимо клонило в сон — и Индар, по-моему, тоже засыпал на ходу. И эта прогулка от горящего замка до дороги представлялась каким-то бредовым сном. Я уже думал, что на самом деле никакого Ричарда здесь, конечно, нет — а откуда бы ему взяться? — и всё это горячка от раны… мешает солдатам третий Узел, мешает… но вдруг понял, что свет впереди — это электрические фары мотора!

Фантастическая история.

За рулём мотора сидел фарфоровый солдатик! А заднюю дверцу нам открыла девушка! Фельдшер-техник, в чине поручика! Фарфоровая! Хорошенькая! С задорными кудряшками, заколотыми модным гребнем.

— Капитан, голубчик, садитесь скорее! — выдала она скороговоркой. — У меня тут фонарь, я посмотрю. Мне сказали, у вас тяжёлый ожог… Мессир, проходите сюда, я посмотрю и вас.

— Я в порядке, милая леди, — сказал Индар, встряхиваясь. — Немного устал и, простите, грязен, как пропойца из канавы…

Я плюхнулся на сиденье, ногами на дорогу, скинул с плеча винтовку и пристроил её рядом. Дивная дева зажгла электрический фонарь, лила мне на ладонь какую-то прозрачную жидкость из бутыли, протирала влажной ватой… запахло чем-то алхимическим, но незнакомо, боль ещё немного подалась.

— Ничего-ничего, — ворковала девушка, и я понимал, что она работала с ранеными, на передовой или в армейском госпитале, уж слишком характерные у неё были манеры и интонация. — Потерпите до города, там кость зачистим, поменяем каучуковые накладки… Обычно перестаёт болеть дня за два-три, прекраснейший мессир…

Солдат вполоборота глазел на нас. Ну просто любопытный такой крендель, да и зрелище, я думаю, мы представляли собой интересное. И необычное.

— Мне моментально станет легче, если я пойму, как свершилось это чудо, — сказал Индар. — Пожалуйста, леди и мессиры, во имя человеколюбия, расскажите, а то я умру от любопытства и никакой медик мне не поможет.

— Мы прошли через зеркало, — весело сказала девушка. — Сюда, в город, в какой-то заброшенный дом. А мотор к этому дому подогнал мессир Князь и показал нам дорогу.

— О! — воскликнул Индар. — Леди — некромантка⁈ Прошу меня простить, устал, почти ничего не чувствую.

Девушка рассмеялась:

— Нет, мессир, что вы! Дара у меня вовсе нет! Но мессир Ричард сказал, что мы с Орликом сможем пройти, потому что теперь новая система. Вот я и прошла.

— У вас тоже нет Дара, Орлик? — спросил я водителя.

— Не, ваш-бродь, — сказал Орлик, и я услышал явную ухмылку в тоне. — Меня в диверсанты-то и не взяли, что Дара нет. Я при мехсанчасти водитель.

— Холодно