Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

— У нас крови — целая ты, — равнодушно сказал Индар. — И отдашь добровольно, иначе я выпущу эту кроху.

— Я не дам! — щурясь, тихо и яростно выпалила Эния. — Ещё трупы мне не приказывали! Легче умереть!

— Так умрёшь, — скучно сказал Индар.

— Я дам, — сипло сказал Оуэр. — С радостью.

— Тебе зачтётся, гадёныш, — прошипела Эния.

Пока они пререкались, я прислушивался и присматривался. Дар внутри меня стоял стеной сухого огня, жёг так, что было почти больно, мне казалось, что металлические части моего тела раскалились докрасна. Я чувствовал столько угроз в ночи, что поражался сравнительному спокойствию вокруг.

За нами, несомненно, следили, и следили не люди. Я отлично помнил это ощущение направленных взглядов из безглазой темноты. Видимо, впрямь не торопились убивать вместе с нами Энию. Но вернее, я полагаю, Оуэр был нужен им живым.

— Их тут полно, — сказал я вслух. — Везде вокруг. Ночь пасмурная, сумерки будут долгими — они не спешат.

— Да, — сказал Индар. — Ну что ж. В крайнем случае, здесь путь нашим душам открыт.

— В ад, — съязвила Эния.

— Ещё повоюем, — сказал я. — Отойдём подальше, кусты мешают. Защиту не начертишь.

— Здесь везде земля, трава, — сказал Индар. — Не начертишь так и так.

— Я штыком, — сказал я.

— И кровью, — сказал Оуэр.

Этот отчаянный парень нравился мне всё больше.

— Надо много, — сказал я.

— Так бери, — сказал Оуэр и повёл плечом, из которого торчала нелепая ладонь, будто протягивал руку.

Я её пожал. Потом прорезал штыком дёрн — и вскрыл ладонь Оуэра своим ножом, подставив пригоршню.

— Ты даже не представляешь, что с тобой будет, уродец, — Эния улыбнулась как-то даже похотливо.

— Так, — сказал я. — Пшла отсюда.

— Меня не отпустит твой дружок, — огрызнулась Эния.

— Отпусти, — сказал я Индару. — Она уже не нужна. Мы справимся и так.

Индар покачал головой, но отступил на шаг — и Эния шмыгнула в кусты, к подземному ходу. А я облегчённо вздохнул: теперь никто не помешает замкнуть защиту хорошо. Надёжно замкнуть.

И обвёл. Кровью Оуэра — по прочерченной штыком кривой розе.

Я думал, адские твари Нагберта кинутся в атаку, учуяв, что Энии с нами больше нет. Но они, как стая голодных псов, кинулись именно на кровь. Индар отшатнулся, а я словно впал в оцепенение на миг, когда осознал, какая сила сейчас против нас. Вся ночь вокруг, ощерясь и горя красными углями глаз, заколотилась в защиту, как бабочки о стекло лампы.

— О, сколько вас… — пробормотал Индар. — Интересно, как долго его кровь их удержит.

— Не особенно, — сказал я и вытащил зеркало. — Обведи ещё раз, гони их, не стой.

Индар положил калеку на мокрую траву и ещё раз разрезал его подставленную ладонь. Он пел какие-то совершенно незнакомые мне слова защиты, слова держали, хоть невидимая стена и дрожала под напором тварей, а я пытался доораться в зеркало до Ричарда.

Позвать на помощь.

Тёр стекло окровавленными и вымазанными «телеграфным сиропом» пальцами.

Вотще.

Кто-то запер нас здесь. У нас остался только клочок земли, обведённый кровью Оуэра. Вокруг нас была петля мрака, сжалась на защитке, как на горле, — до ощущения настоящего удушья.

Оуэр попытался приподняться. Я поддержал его за плечи — и он сипло запел вместе с Индаром, те же слова, которых я не знал. Он пел, я чувствовал сквозь грязное тряпьё лихорадочный жар его тела, но не чувствовал, чтобы Дар наполнял его слова.

Эта паскудная татуировка замкнула его надёжно.

Видимо, почувствовал и Индар — и повернулся к нам, ещё держа окровавленные руки оккультным щитом.

— Клай, — сказал он мёртвым голосом, — у нас пять минут, может, десять. И всё. Ты ведь не можешь меня поддержать, ты ни Книги Теней не знаешь, ни Трактата Бездны. А мне нужна помощь, я не справляюсь. Что там твоя леди говорила — печать можно сжечь?

— Ты чокнулся? — меня потрясло.

Оуэр, блестя глазами, заглянул мне в лицо.

— Правда⁈

— Вы оба сумасшедшие! — рыкнул я. — Это делают шаманы, я не представляю как!

— Как-как, — хмыкнул Индар. — Огнём! Татуировка размером с золотой. У тебя есть зажигалка. Вот монета. Раскали и приложи. Можешь в процессе молиться. А я попробую подержать, пока ты не закончишь.

— Ты вообще сам понял, что сказал? — меня накрыло отчаяньем. — Жечь его? Калёным металлом? Да он умрёт просто, от шока!

— Пусть, — внезапно подал голос Оуэр. — Жги.

— Ему точно не будет хуже, — сказал Индар. — И нам тоже, — и рявкнул в полный голос: — Жги, белый! Жги, это последний шанс наш!

И запел снова, почти без паузы. А твари за нашей защиткой не только тянули клыки и лапы — они тянули из нас силы, это уже начинало чувствоваться.

Я понял: если им не удастся сломать круг за ближайшие полчаса, они потихоньку выпьют нашу жизнь через него. Просто числом задавят. Их слишком много.

— Жги, — сказал Оуэр, глядя на меня.

Без страха. С безнадёжной отчаянной отвагой.

— Прости, — сказал я и достал зажигалку.

Я держал золотой до тех пор, пока на моих пальцах не задымились кости — чувствуя это так, будто горит живое мясо. От боли в глазах темнело, но я хотел быть уверенным, что кожа Оуэра с клеймом сгорит сразу, не доставив ему дополнительных мук. Ему в любом случае будет хуже, чем мне.

И молиться по-настоящему у меня не получилось. Честно говоря, хотелось стиснуть зубы и молчать. Я еле выговорил:

— Господи Вседержитель, верни Твой Дар Твоему несчастному сыну. Пожалуйста. Пожалуйста, — и приложил монету.

Я думал, что ко всему готов. К дикому воплю Оуэра, к его беспамятству, к смерти — и отпустить душу. Но к тому, что произошло, — точно нет.

Лицо Оуэра ужасно исказилось — и от раскалённой монеты в него потёк рдеющий свет. Через миг всё лицо светилось, как уголь в костре, и оранжево вспыхнули глаза, будто у демона, будто голову Оуэра наполнило пламя или лава. Дар рванулся наружу фонтаном огня, тело несчастного калеки засветилось целиком, на нём вспыхнула жалкая рубаха, мы с Индаром шарахнулись в стороны от чудовищного жара, твари за защитой — тоже. Я уже понял, что вижу смерть, — но точно не конец.

Оуэр освободился: вместе с душой из его тела тёк Дар, превращённый долгой и страшной болью, тоской, одиночеством, ужасом, злобой в стихию мести.

Огромный, толщиной, как мне в тот миг показалось, с башню на ратуше, змей из нестерпимо сияющего огня сперва высвободил чудовищную морду, — от чего останки человеческой плоти развалились на догорающие части и рассыпались пеплом — а потом начал постепенно