Хроники Дерини. Компиляция. Книги 1-15 - Кэтрин Куртц

Камбер задумчиво сидел на постели, вертя в пальцах пакетик из пергамента, прикидывая, как лучше проделать это, и в конце концов пришел к выводу, что риск и трудности не особенно велики. Спустя мгновение он снова порылся в своей аптечке и извлек еще один пакетик. Содержимое первого он высыпал в бутыль с вином, потому что сон потребуется в равной мере и Йоханнесу, и Гвейру, а второй спрятал за пояс, взял бутыль и кубки и направился в комнату камердинера.

Йоханнес, поправлявший поленья в камине, озабоченно поднял голову. Гвейр сидел неподвижно там, где Камбер оставил его, уставив невидящий взгляд в каменный пол под ногами. На застывшем лице танцевали красные отблески огня, но не оживляли его. Если бы Гвейр был изваян в камне, то явил бы шедевр воплощенной тоски и отчаяния, но он был человеком, и вызывал сострадание.

— Вот и вино для нас, — сказал Камбер. — Я подумал, что после такого тяжелого дня оно кстати.

Он поставил на камин три бокала, наполнил их, достал из-за пояса пакетик и всыпал его содержимое в один из кубков. Его действий не видел Гвейр, но Йоханнес наверняка за хозяином подглядывал и, конечно, заметил, как гостю подмешали снотворное.

— Когда поспишь, тебе полегчает, Гвейр, — сказал Камбер, оглядываясь через плечо. — Тебе подогреть?

Ответа не стал дожидаться, он и не рассчитывал получить его. Взболтав содержимое, Камбер вытащил из камина раскаленную кочергу. Когда он опустил пышущий жаром металл в вино, вслед за шипением вокруг распространился пряный аромат. Направляясь с бокалом к Гвейру, он заметил, что Йоханнес, не долго думая, взял один из двух оставшихся и осушил его. Вкладывая теплый кубок в руки Гвейра, Камбер улыбнулся.

— Выпей, сын мой. Это поможет тебе забыться.

Гвейр подчинился. Каждый вымученный глоток был слышен в комнате. Когда бокал опустел, Камбер помог гостю подняться. Пока Камбер и Йоханнес вели его к импровизированной постели, отяжелевшие веки Гвейра уже смежились. Не в силах держаться на ногах, он повалился на ковер.

Камбер положил ему под голову подушку и укрыл снятой с кровати шкурой.

Йоханнес зевнул и погрузился в кресло, где только что горевал Гвейр. Глаза камердинера осоловели.

— Спи, сынок, — бормотал Камбер, убирая волосы с помутившихся глаз. — Хорошо поспав, ты почувствуешь себя куда лучше. А теперь спи.

До сих пор Камбер не решался притронуться к сознанию Гвейра, он проделывал это несколько раз в своем прежнем облике, и Гвейр мог узнать прикосновение. Сейчас этого можно было не опасаться, а воспоминания об этом контакте сохранятся только нужные. Камбер позаботится об этом.

Вино делало свое дело, дыхание становилось глубже и ровнее, тем временем снадобье повышало восприимчивость Гвейра. Камбер подождал еще несколько минут. Позади он слышал тихое сопение Йоханнеса и знал, что его слуга нынче не будет страдать бессонницей.

Он улыбнулся, прикосновением ко лбу проверил Гвейра, потом поднялся, посмотрел на Йоханнеса, на всякий случай углубил его сон и на цыпочках вышел из комнаты. Немного погодя, когда введенные в организм Гвейра наркотики полностью окажут свое действие, он вернется и постарается все исполнить безупречно. Не зря его зовут Камбером Мак-Рори.

* * *

Гвейр стонал и ворочался, но спал — глаза были закрыты. Потом понял, что бодрствует: ощущалось приятное тепло наброшенных шкур; сквозь веки проникали отблески каких-то огней; ноздри щекотал слабый запах горящего дерева и тонкий аромат вина и пряностей.

Он вспомнил вкус вина и почувствовал разливавшуюся в желудке и теле теплоту. Воспоминания о событиях дня медленно возвращались. Как ни странно, они больше не вызывали страданий.

Осталось чувство утраты, в носу и горле першило от слез и рыданий — он проплакал много дней напролет. А теперь было спокойно. А может быть, это отец Келлен, настоятель михайлинцев, который угощал его вином… Взял и подсыпал ему чего-то… Над этим стоило призадуматься, но мысли, как назло, еле-еле шевелятся в голове. И этот сквозняк откуда-то. Или в комнату кто-то вошел?

Гвейр повернулся на другой бок и открыл глаза, ожидая увидеть брата Йоханнеса или отца Келлена, но Йоханнес мирно посапывал в кресле рядом с камином. Оборачиваясь на дверь, он почему-то знал — там не Келлен.

Что такое?..

Гвейр часто заморгал, возможно, глаза сыграли с ним злую шутку, потом, потрясенный, посмотрел на залитую светом фигуру. Легкое серебристое облако окружало приближающегося пришельца. Серый плащ до пят подчеркивал рост, лицо скрывал низко надвинутый капюшон.

Вспомнив свои детские фантазии, юноша подумал, что это призрак, привстал на локте и обмер, наконец разглядев лицо.

— Камбер! — прошептал он, и ничего, кроме священного ужаса, не осталось в душе.

Пришелец остановился, серый капюшон упал со знакомой серебристо-золотой головы. Лицо было безмятежно, а бледные глаза сверкали так ярко, как никогда при жизни.

— Не бойся, — сказал призрак до странного по-житейски. — Я вернулся только на несколько минут, чтобы умерить твою печаль и сообщить, что мне покойно в моей новой обители.

Гвейр кивнул и не нашел в себе мужества ответить.

— Я видел, как ты страдал эти дни, — продолжал призрак, — и мне… грустно, что ты так печалишься обо мне.

— Но… мне не хватает вас, милорд. Так много дел… а теперь все они останутся незавершенными.

Призрак улыбнулся, и Гвейру показалось, будто солнце заглянуло в темную комнату.

— Другие доделают их. И ты, Гвейр, если пожелаешь.

— Я?

Гвейр сел и недоверчиво посмотрел на таинственного гостя.

— Но как это может быть, милорд? Я только человек. У меня не достанет ни сил, ни таланта. Вы были сердцем Реставрации. Теперь, когда вас нет, действия короля станут неподконтрольны. Я боюсь его, милорд.

— Пожалей его, Гвейр. Не бойся. И помоги тем, кто продолжает начатое, — Джорему, Райсу и моей дочери Ивейн, и моим внукам, когда они подрастут. А Элистер Келлен, который привел тебя сюда, он больше всех остальных нуждается в твоей помощи.

— Отец Элистер? Но он такой черствый и самоуверенный. Чем я могу помочь ему?

— Он не такой независимый, каким желает казаться другим, — ответил призрак со знакомой улыбкой. — Да, он бывает резок и иногда слишком упрям, но ему более других недостает дружеской поддержки. Ты поможешь ему, Гвейр? Будешь служить ему так же преданно, как служил мне?

Гвейру вдруг захотелось узнать, опирается ли его гость о земную твердь? Но плащ полностью скрывал ноги пришельца, и он снова несмело взглянул на сияющее лицо.

— Я в самом деле могу помочь ему?

— Да.

— Служить