Фантастика 2025-130 - Дмитрий Николаевич Коровников

направо, оттуда тянет гнилью, там Роуди. Мясо ног изъедено местами до белого, жёлтые кости рук в маленьких дырочках, как иголками натыкали, обрывки жил тянутся к запястью. Пальцы неловко и слабо сжимают секиру, а в пустых провалах глаз сияние сапфира. Я вздрогнул, погнал дурное наваждение прочь.

Надо работать.

Вдруг вспомнились нудные занятия, когда Фитц раз за разом вбивал в упрямые головы азы магии, так, чтоб от зубов отлетало. А на вопросы ответствовал: научись сперва простому, покори малую вершину. Я злобствовал тогда, чуя – не доверяют, держат за дурачка и поодаль от действительно важных и сокровенных знаний. Но теперь почти благодарен, могу без толики собственной магии разобраться в сложных артефактах вроде колонн.

Сейчас как распутаю тут всё!

Рилайна, где же Рилайна? Объятия роскошных бёдер, чувственные губы. Брови, такие длинные, что как одна, передают изящным изгибом малейший оттенок чувств.

Пилары. Пора начинать разбираться.

Накручено, наверчено, запутаться проще, чем разобраться. Пилары разные, я чую сродство одного с троллями, другого с великанами. Досталась колонна и гарпии. Хм, значит, должна быть и на мелкинда! Я перепробовал все, но не откликнулась ни одна. Тьфу, неуважение, даже колонны особой не поставили! Тогда что не даёт выйти? Непонятно. Наверное, специализация не для оков, для чего-то иного. Встать бы да просто уйти из-под этих пиларов, ведь ничего не держит!

Я зевнул. Чего я хотел-то? А, ладно!

Монстры, люди и прочие существа затихли, по подвалу ползёт напряжённый страх. В тишине слышны крики сверху, буханье далёких барабанов. В конце коридора-пандуса открылись врата, со свежей струёй воздуха долетел рёв труб, но вопли зрителей громче. С боковых дверей, через одну привели и меня, хлынули отряды стражи в чёрном. Клетку с троллями открыли, важный на вид децимарий воздел амулет. Волны сияния пали зелёными мертвенными лучами, один обитатель клетки покорно протопал на выход, дальше по пандусу, остальные скулят, пришиблены магией. Давешний вельможа лениво идёт вдоль клеток, заключённые жмутся к дальним стенам, отводят взгляд. Прошёл и мимо меня, на ходу бросил:

– Нет, колдунишка, ты отправишься на закуску. Ну, может, не на самый десерт, но попозже, попозже!

Вельможа отвернулся к разбойникам. По жесту длани сорвались на бег два децимария.

– Этих!

Децимарии отворили клетку, пятеро разбойников покорно выходят гуськом. Шестой забился в угол, пополз на коленях, на вид – деревенский мужик средних лет, усы печально обвисли по уголкам губ.

– Нет, нет, умоляю, только не я!!! Я не с ними, меня случайно поймали, я не виноват! За что?!

Вельможа подскочил, раскраснелся, в глазах блеск.

– Дело твоё!

Вступил в камеру, дверь захлопнулась. Рука тянется к поясу, и я понял, зачем ему такой короткий клинок, почему столь потёрта рукоять. Я отвернулся, когда отчаянный крик разбойника захлебнулся, и песок уже не в силах впитать красную влагу, пускает тонкий ручей в коридор. Вельможа вывалился из камеры, сапоги оставляют чеканный кровавый след, зелёная кожа голенища в мелких брызгах.

– Эй ты! – окликнул я. – Я знаю, понял только теперь. Ты – один из Шести! Шестой, да? За какие провинности послали сюда, возиться со смертниками? А оно тебе и в ра-адость, да-а, упырь? – продолжил я, гнусно и приторно-сладко растягивая слова. – Рубить безнаказанно, не то что на арене, когда коленки дрожат и в штанах горячо от рыка могучего тролля! Сам-то как, только на безоружных молодец или рискнёшь, выйдешь супротив мага? Это тебе не девок в предместьях хватать!

– Я вскрою тебя как свинью! – закричал безымянный, как и все из Шестёрки, вельможа.

Я усмехаюсь. Обитатели подвала ожили, стучат по прутьям в едином ритме. «У-бей, у-бей, у-бей!», – слышится мне. Только кому желают победы, мне или Шестому, неясно.

– Виллейн! Убей его! – закричал Эритор. – А-вм-у-о!

Джетсет зажал мальчишке рот, но поздно! Шестой хищной птицей метнулся к камере, пятерня сграбастала мальца за шкирку. Децимарии суют копья сквозь решётку, отжимают Джетсета в угол. Один из этих стервятников, самый мелкий, звенит тяжёлой связкой в поисках ключа.

Эритор отчаянно забил ногами, но Шестой неумолимо тянет, за ними в песке рваный след каблуков. Бросил мальчишку у моих ног, оглянулся на децимариев.

– Этих двоих пускайте следующими. Никаких амулетов, никакой магии, посмотрим, на что сгодятся в обычном бою! – бросил вельможа, распорядитель Цирка Магикус. Обернулся ко мне: – Останешься в живых, так и быть, сразишься со мной! И помни, тебе оказана честь только потому, что доброволец! Впрочем, это не поможет. Ха-ха-ха-ха!

Вельможа не спеша удалился прочь. Я растормошил Эритора. Затравленный взгляд голубых глаз под копной светлых, сейчас припорошённых пылью, волос не оставляет сомнений – дело плохо. Эритор засыпал вопросами, с отчаянием и грубовато:

– Зачем пришёл? Знаю, спасать, но как? Неужели можно вырваться живыми? У тебя есть магия?

Я помедлил.

– Можно. Если пришёл добровольцем и победил. Другое дело, как заставить Шестёрку выполнить уговор. Для этого неплохо бы прикончить пару из них. Хотя бы одного.

– И чем поможет? Кто такая эта Шестёрка? – удивился Эритор.

– Горожане страстно их ненавидят, Шестёрку. Будут в восторге, прибей мы одного, а против воли толпы не попрёшь! По крайней мере, выберемся за пределы Цирка.

– А как же Джетсет?

Я скрипнул зубами.

– Пойми, я делаю что могу. Пусть Его Высочество сам о себе позаботится!

Джетсет наблюдает за нами, заметил, как мы дружно взглянули на него. Величественный кивок смотрится нелепо за прутьями.

Эритор не возразил сгоряча, задумался.

– Серьёзный парень растёшь! – заметил я. – Лишь бы не вынесли с арены этой ночью.

Глава 7

Пока Эритор сидит, привалившись ко мне спиной, я пробую добраться до сути пиларов. Края колонн слегка расплылись, приложить бы ладонь, но знаю уже – не дойти. Из десятка наполнены силой половина, но и тех хватает держать взаперти.

Я сгрёб краем ладони сколько есть песчинок, разровнял и принялся чертить – когтём. Палец завис было над песчаным полем, стремительный штрих, второй, третий. Вот длинноухий эльф, похож на длинноволосого кролика, что стал на задние лапы и надел костюм. Вот мелкий гоблин, на голове плешь, нос крючком и клыки из нижней челюсти, телом – прямоходящая хищная жаба.

Я сосредоточился на картинке. Эльф и гоблин обрели глубину, песчинки внутри контуров мелко дрожат и сияют крошечной радугой. Резко чиркнул обсидианом когтя, тот как жертвенный нож располосовал гоблина наискось от плеча до бедра. Ничего. Занёс палец над эльфом, вонзил туда, где сердце, и провернул по ходу светил. Песчинки закружились в стремительном танце, на месте эльфа ровный слой, а один из пиларов