Моя чужая новая жизнь - Anestezya

Я кивнула Наталье:

— Поднеси лампу поближе.

Ну, что я могу сказать? По-моему, у пацана ангина. Причём гнойная. В детстве у Полинки такая срань случалась часто, и я по опыту знала, что пока не убрать всю гадость с миндалин, температура не упадёт. То есть в цивилизованном мире это делается в кабинете лор-врача, но где цивилизованный мир, а где мы? Придётся действовать по старинке.

— Дай мне что-нибудь длинное, вроде спицы, — я достала вату и перекись и столкнулась с перепуганным взглядом Натальи.

Да, блядь, сколько можно? Она что думает, я буду маньячить, издеваясь над больным ребёнком? — Ему нужно обработать горло, иначе температура не спадёт.

Бедная женщина мужественно выдержала сдавленное мычание Мишки и его судорожный кашель. Ну да, процедура не из приятных.

— Ну, всё-всё, — я потянулась прогладить мальчишку, но он увернулся. — А теперь будь молодцом, проглоти этот порошок.

Наталья всё ещё недоверчиво посматривала на меня, но открыто возражать не решилась. Я вздохнула и показала ей этикетки:

— Это лекарства, видишь? Толку от твоих трав сейчас не будет.

— Твой порошок противный, — скривился мальчик, когда я добровольно-принудительно запихнула ему в рот ложку со стрептоцидом.

— Противный, — не стала спорить я. — Но зато ты быстро поправишься. А то что получается? Папка твой на войне, кто же маму защищать будет, если ты расхвораешься?

Мишка посмотрел на меня и с детской прямотой выдал:

— Вот вылечусь и сбегу к папке, буду вместе с ним фрицев стрелять. Он у меня знаешь какой сильный?

— Мишка… — сдавленно ахнула бедная Наталья.— Ну что ты такое мелешь!

Я успокаивающе улыбнулась ей:

— Всё нормально, мальчик должен гордиться своим отцом.

Ночь прошла спокойно. Температура наконец-то попустила, и мелкий мирно продрых до утра. Я оставила Наталье лекарства, велев не расслабляться, а лечиться, и упорхнула в штаб. На душе всё равно было муторно. Мелкими добрыми поступками совесть не облегчить. Можно сколько угодно отсиживаться в стороне, прикрываясь невмешательством, но как ни крути на войне ты всегда будешь на чьей-то стороне. А по факту я сейчас на стороне немцев. Ну ладно, пусть пока сижу, закопавшись в бумагах, как канцелярская мышь, но ведь рано или поздно меня потащат на настоящий допрос. И что мне тогда делать? В принципе, мы уже практически подошли к Москве. Насколько я знаю, эпичный проёб немцев уже не за горами. Значит надо пользоваться моментом и, когда при отступлении начнется кипиш, бежать сломя голову. Карты я теперь изучала беспрепятственно, так что разберусь куда, но сначала я придумаю диверсию в стиле «Получи фашист гранату от советского бойца». Убить, конечно, никого не убью, но попытаюсь подпортить Вилли его планы.

— Эрин, ты идёшь? — Фридхельм прошёл к моему столу, не обращая внимания на недовольные взгляды брательника. — Сегодня довольно тепло, и можно немного прогуляться перед обедом.

Я поднялась, насмешливо глядя поверх его плеча в глаза Вильгельму. А что ты нам сделаешь? Все имеют право на законный перерыв.

— Конечно, идём.

***

— Что-то Эрин опаздывает.

Не опаздывает, а подслушивает. Ну да, некрасиво. Зато как там говорится? «Подслушивая, можно узнать много интересного»?

— И Винтера опять нет, — хмыкнул Бартель. — Значит эти голубки опять где-то воркуют.

Если бы. Эта сволочь Вилли уехал куда-то в город и потащил с собой брата. Впрочем, чему удивляться. Он продолжает проявлять чудеса изобретательности, стараясь, чтобы мы с Фридхельмом пересекались как можно меньше.

— Да с самого начала было ясно, что у них там шуры-муры, — ну блин, взрослые мужики, заняться больше нечем, что ли?

— Одного не пойму. Как Винтер умудрился досмотреться, что она девушка.

— Ну, видимо, мы не рассматривали её так внимательно как он.

— А может, он всё-таки педик? — хохотнул Шнайдер.

Так всё, пожалуй, пора заткнуть кое-кому рот.

— Ну вы и сплетницы, — я окинула притихших парней ледяным взглядом. — Все кости мне перемыли?

— Прости, мы ничего такого не говорили, — забормотал Кох, покраснев под моим взглядом.

— Мы просто завидуем Винтеру, — Каспер приобнял меня.

Я сбросила его руку, ехидно посоветовав:

— Ну так присмотритесь к новеньким мальчишкам. Может, кто-то из них тоже окажется девочкой.

— Мы будем есть или как? — подал голос Хайе.

Вот же непрошибаемый слон. Его похоже ничего, кроме пожрать и поспать, особо не интересует. Он наверное единственный, кто никак не прореагировал на моё перевоплощение. Наш обед прервало тихое шкрябанье в дверь. Я сидела ближе всех и пошла открывать, прикидывая, кто там такой осторожный.

— Мишка? — удивилась я. — Ты что здесь делаешь?

Пацан шмыгнул носом и протянул мне тарелку, укрытую чистым полотенцем.

— Тут это… Мамка блинов тебе напекла.

— Спасибо, — ну надо же, даже ещё горячие.

Наталья после того, как сынуля пошёл на поправку, постоянно пыталась меня отблагодарить. Когда она протянула мне тоненькую цепочку и обручальное кольцо, я посмотрела на неё как на умалишенную:

— Ты что творишь?

Тётка недоверчиво посмотрела и растерянно пробормотала:

— Да я ж не хотела обидеть… Я за Мишеньку последнее отдать готова…

— Может и придётся. Война будет идти ещё долго, — ну вот что я за идиотка? — Но мне ты ничего не должна.

Я поставила блинчики на стол и не без злорадства наблюдала, как парни посматривали на тарелку. Не заслужили они вкусняшек, но хомячить блины в одиночку… До такого я тоже не докатилась.

— Налетайте.

К ним бы ещё сметанки или варенья какого-нибудь, но сойдёт и так. Сразу вспомнились бабушкины блины, как мы с сестрой таскали их горячими чуть ли не со сковородки.

— Вкусно, — оценил Кох, цапнув очередной блинчик. — Но мало.

Конечно мало, вон вас сколько.

— Эрин, я вот что подумал, —