За Бессмертного замолвите слово - Акулина Окаянная

изучал в большой и толстой книге. Когда он находил нужное себе, то выносил пером пометки на листок. И делал это настолько увлеченно, что не заметил, как измарал чернилами рукав белоснежного хитона, в который был одет. Язык в той книге состоял из незнакомых для простого люда старинных рун. И в этой тишине, нарушаемой лишь шорохом страниц, казалось, только алый плащ волхва изнывал от скуки. Он, как живое существо, перемещался горкой ткани от одной ножки стула до другой.

В большом помещении без окон было светло, как днём, благодаря многочисленным факелам, огонь в которых неживой, не оставлял следов на стенах. Вдоль выбеленных стен располагались стеллажи. Одни с заставленными книгами и свитками, другие с бутылями, то жидкостью наполнены, то неизведанными существами. На некоторых инструмент лежал различного ремесленного дела.

А в центре, пред столом, на каменном каком-то постаменте лежало тело, что некогда носило имя Щукаря и даже говорило. Хотя на человека он мало был уже похож. Большая голова, глаза на выкате, на рыбьи схожи, и пасть огромная от уха и до уха, широкая грудина сейчас с зияющей дырой, а руки, ноги — просто кости.

Из темноты прохода на яркий свет внезапно вышел человек. Мужчина с высоким чубом и длинными усами, спадавшими на грудь. Из одежд на нём красовались шёлковые портки, что обычно надевались под штанины, да красный плащ с золотым шитьём. За ним шла девушка в одной рубахе до колен. Она была до неприличия прекрасна. Её волосы стекали по плечам, подобно гречишному медку.

Мужчина подошёл к постаменту с телом Щукаря, пристально оглядел со всех сторон и произнес:

— Очередной твой неудавшийся эксперимент, Сновид?

Волхв оторвался от письма и отложил перо:

— Князь? — немного удивился он, только заметив, что не один. И вздохнул: — С начала всё шло хорошо, а потом его куда-то понесло.

— Зачем тебе вообще такой слуга? Люди и деньгам неплохо служат. И как тебе не надоест над ними издеваться?

Сновид поднялся и подошёл к мужчине:

— Хочу понять, что я делаю не так. Ведь у тебя со мной неплохо получилось.

Князь улыбнулся.

— Я много раз тебе уж это объяснял. Тут дело главное в желанье. Вот ты, — мужчина тыкнул пальцем в грудь Сновида, — желал служить. А этому бедняге было тошно, вот магия его и исказила. Теперь весь город говорит о нём, — заметил он и взял девушку за руку, повернул запястье вверх, и пододвинул в сторону Сновида: — Угоститься хочешь?

Сновид поморщился:

— Благодарю! Напился лошадиной крови. До сих пор тошнит.

Полуодетый, или точнее, полураздетый князь расхохотался так, что дико чуб дрожал:

— Так это ты, — смеялся тот: — Не он?!

Сновид тяжело вздохнул. Спокойно обождал, когда другой уймёт своё веселье.

— Ну, что? Что ты так смотришь на меня? — сквозь смех выдавил усатый. — Это же смешно! Зачем?

— Чтоб было людям, о чем поговорить, — пробурчал Сновид.

Сновид перевёл взгляд на девицу, которая стояла с ними рядом. Её безмятежное лицо не выражало ни единого чувства. Ничто не интересовало и не тревожило её. Не пугало даже существо, что перед ней лежало.

— И как тебе не надоест с девицами в любовь играть? — спросил Сновид.

Князь в раз переменился. Его веселье как ветром сдуло. Нахмурился, отступил назад и тоже посмотрел на девушку. Он ухватил пальцами подбородок послушной девы, повернув её лицо к себе, внимательно вглядываясь в прекрасные черты.

— Мой друг, любовь сильней любого колдовства, — девушка всё с тем же равнодушием в глазах смотрела на князя, как и на всё иное. — А эта меня не любит, — он с недовольством оттолкнул, словно было неприятно прикасаться к ней: — Любила — не поддалась бы чарам.

— Раз уж мы заговорили о любви, — сказал Сновид и двинулся к столу: — Как давно ты Ждану видел?

— К чему ты это? Сам знаешь, она ко мне русалок подсылает, — упавшим голосом ответил князь. — Решил напомнить о моих ошибках?

— Да зачем? — Сновид махнул рукой. — Вчера в конюшне я встретил паренька. Лет где-то двадцати и с ног до головы был оплетен проклятьем. И только сегодня утром я понял, что оно твоё. И вот вопрос, что стало с тем младенцем, что я тебе принёс?

— Ну, раз я здесь, то он покамест в Нави.

Сновид за стол уселся и принялся искать нужную страницу в той книге, что изучал до появленья усача. Князь терпеливо ожидал. Наконец волхв нашёл и повернул раскрытую книгу к тому, что стоял перед столом:

— А вот такая печать тебе знакома?

Князь внимательно рисунок изучил и молвил:

— Пентаграмма дара и печать контракта с демоном, — он оторвал взгляд от книги и серыми глазами на Сновида посмотрел: — Тут нет тех, кто в это верит, а значит, оно бессильно. Скажи уж прямо, что ты изыскал?

— На том парнишке эта печать. Ты должен помнить имя младенца, что я отдал тебе.

— Богдан, — не размышляя ни секунды, ответил князь.

— Его так и зовут. Как думаешь, это совпаденье? — спросил Сновид и сам ответил: — Не думаю.

— Да быть этого не может! Мальчишка сам выбрался из Нави? Я там томился почти полтыщи лет! — князь порывисто развернулся, отчего едва не натолкнулся на девушку, что безропотно следовала за ним всё это время. Он оттолкнул её со злостью. Девушка упала. Её рубашка задралась до самых бёдер, оголив стройные девичьи ножки. Ей это тоже было безразлично. Она тут же поднялась и снова последовала за князем, что мерил комнату шагами.

— Согласно этой пентаграмме, кто-то дарует своё тело демону. Добровольно! От всей души! — он провел рукой по усам и замер: — Если решить, что такой сумасшедший нашёлся в этих землях. Ты думаешь, что оно его из Нави провело?

— Я так думаю, — согласился Сновид. — Вчера меня это озадачило, и я не сразу сообразил…

— Хочу с ним поговорить! — перебил его князь. — Ты знаешь, где его найти, Сновид?

— Да.

— Возьми мою дружину, привези его сюда хоть силой.

— Хорошо, князь.

После того, как князь Звенко с мечом в руках выбежал из его комнаты за сыном. Под серой шкурой сына не узнав, Богдан тяжело опустился на лавку пред столом и закрыл ладонями лицо. Видят боги, он такого не хотел. Во всем был виноват проклятый волхв.

Там, в конюшнях, он явно слышал, как что-то треснуло внутри, когда к его груди волхв ту бумажку приложил. И неосознанно он понимал, то треснула печать контракта с тем мальцом, что своё