За Бессмертного замолвите слово - Акулина Окаянная

— Прекрати, Мира. Ты только себе вредишь.

Она зло посмотрела на него, всё еще удерживающего её за руку:

— Тогда отпусти меня!

— Не могу. Этот лес опасен для тебя. Ушибла ногу? — заботливо спросил он, чем невольно напомнил ей о другом Богдане.

«Негодяй! — подумала она. — Ещё имеет наглость притворяться»

— Не твоего ума дело! — бросила она вместо ответа.

Он сделал попытку осмотреть её ногу. Она отдернула их подальше, насколько это было возможно.

— Прости, — он протянул ей башмак, о котором, казалось, совсем позабыл, держа в руках.

Как никогда Мира захотела стать дочерью Перуна и карать неугодных молниями из глаз. Эх, если бы… Лежать бы ему сейчас мёртвым. Но, видимо, такое неугодно богам. Поэтому она недовольно выхватила свою обувку и выразительно посмотрела на его руку, что удерживала её запястье:

— Отпусти, — сквозь зубы процедила Мира.

На удивление, он быстро выполнил её указание. Какое-то время они оба молчали. Под неотступным взглядом незнакомца Мира рассматривала красный мох, устилавший плотным ковром всю землю.

— Что это за лес? Куда ты меня притащил?

— Кровавый лес, — словно неохотно пояснил он.

Мира никогда о таком не слышала.

— Идём, давай поговорим об этом потом. Скоро стемнеет.

— Я не хочу никуда с тобой идти.

Он тяжело выдохнул и подхватил Миру на руки. Она тут же начала сопротивляться. Незнакомец не церемонился, просто перекинул её через плечо, свесив вниз головой, и продолжил путь через лес. Мира сопротивлялась, грозила всеми карами небесными, но он упорно продолжал двигаться вперед, пропуская её слова мимо ушей. Когда он вышел из Кровавого леса на каменистую дорогу, мужчина поставил её на ноги и потащил за собой.

Хотела она того или нет, но они поднимались по каменным ступеням, высеченных прямо в скале, на вершину, где возвышался непривычный для её взгляда огромный каменный дом. Он казался загадочным и опасным в своем архитектурном величие. Дикие розы от красных до почти чёрных бутонов увивали серые стены, распространяя чарующий аромат. Заскрипела поднимаемая высокая кованная решётка ворот.

— Что это за место? — спросила Мира, когда они приостановились.

— Мой замок, — бросил незнакомец.

Он протащил её во двор, затем через широкие двери замка, которые распахнулись сами собой, встречая хозяина, через длинные и пустующие коридоры, освещенные факелами, отбрасывающими неровные блики на каменные стены. Остановился у огромной двери с большой бронзовой ручкой, отворил её и запихнул Миру внутрь:

— Приди пока в себя. Мы всё обсудим чуть позже, мне надо кое-что подготовить, — словно извиняясь произнес он и захлопнул дверь.

Мира кинулась к двери. Стоило ли ожидать другого, чем того, что её заперли? Поколотив в массивную дверь некоторое время и понимая всю безнадежность сей затеи, она выдохнула и огляделась.

Таких дорогих покоев ей видеть не приходилось. Стены обиты блестящими тканями червонного цвета с золотыми узорами, на которых мерцали отблески от жарко пылающего открытого очага. Блики огня дрожали и танцевали по полу, отражались на лакированной резной мебели из красного дерева. Справа возвышалась широкая кровать с пуховыми перинами и подушками, укрывшаяся за высоким балдахином.

Приметив напротив входа резную дверь с вставками из цветного стекла, Мира бегом кинулась к ней. Она была не заперта и вела на небольшой балкон, ограждённый балюстрадой. Мира подошла к самому краю и посмотрела вниз. Земля была где-то далеко-далеко. У неё даже закружилась голова от такой высоты. Она сделала несколько шагов назад и прикрыла рот рукой, сдерживая вздох ужаса. Балкон находился на самом верху отвесной скалы. И насколько хватало глаз, до самого горизонта под скалой раскинулся жёлтый ясеневый лес, который словно горел в лучах заходящего солнца.

Разочарованная и одновременно пораженная, Мира вернулась в комнату, заглянула в сундуки, наполненные женской одеждой. И пришла к однозначному выводу: комната, явно предназначенная женщине, была убрана и подготовлена. Это могло означать только одно. Он запланировал её похищение!

Богдан шёл по коридору, сам толком не понимая, куда направляется. Он знал, что ему нужно сделать, но мысли путались. Столь непривычная взвесь из бессильной злости и растерянности наполняла его душу. Вмешательство волхва всё испортило. Он не планировал когда-либо рассказывать Мире, кем является на самом деле. Но самым страшным было то, что он не знал, как ей всё объяснить. Где отыскать нужные слова? Мира явно дала понять, что с таким, как он, не желает иметь ничего общего. Любовь человеческой девушки — единственная сила, которая могла освободить его от проклятия. А где найти живого, если ты заперт в Нави? Ему повезло, что мальчишка из незнакомого культа заключил с ним контракт, даровав своё тело. Проклятый волхв! Он резко развернулся и двинул в обратную сторону.

За всё время, проведённое в Яви, он не причинил вреда ни одной живой душе, не сделал ничего плохого, даже в мыслях не желал никому зла. Волшбой не пользовался. Просто хотел жить, как обычный человек. Лишь два поступка в его жизни заставляли совесть болезненно морщиться и стыдиться самого себя. Ему не хотелось об этом думать, но тревожные мысли навязчивым гнусом преследовали его. Первый гнус зудел о том, что, скорее всего, Василёк навсегда останется в волчьей шкуре. А второй заставлял признаться самому себе в том, что всё-таки он умышленно не стал говорить Мире подробности, когда уговаривал пойти с собой.

Если даже Мира поверит ему и вновь полюбит, то какова вероятность заслужить прощение за случившееся с Васильком? Он не мог позволить себе потерять её. А это значит, он ни за что не должен признаваться во всем, что натворил.

Богдан со злостью пнул дверь, ведущую в его покои. Та с грохотом отворилась. Сидя на письменном столе, его ожидал рыжий приятель:

— Наконец-то ты вернулся! Без тебя здесь ужасно скучно.

— Перенос криво сработал, — буркнул Богдан.

— Пришлось быстро действовать, — оправдался рыжий. — Не было времени, как следует всё настроить. Радуйся, что вообще не издох.

— Я рад, — хмуро ответил тот. — Ставр, где ты? А ну быстро явись! — грозно добавил Богдан, обращаясь куда-то за пределы комнаты и упал в кресло за столом, вынуждая друга встать и повернуться к нему:

— Так что случилось?

— Волхв открыто обвинил меня в колдовстве. Это мелочи. Я бы как-нибудь выкрутился, но он разрушил печать. Я не мог больше там оставаться.

Второй мужчина почесал густую бороду:

— Но почему он тебя заподозрил? Ты же не использовал волшбу в Яве?

Богдан поморщился:

— В городе кое-что произошло. Возможно, он что-то