Музейные истории - Роман Моргунов

Потом оделся и спустился вниз.

На кухне привычно в камине потрескивал огонь, на моём месте дымилась яичница с беконом, рядом лоснился маслом увесистый кусок белого хлеба. Гуамоко привычно расхаживал по длинному столу. В этой комнате неоткуда было взяться холоду. Это меня успокоило, я вошёл, поздоровался и подумал рассказать о своём сне. Но не успел.

– Долго спишь! – сказала ворона и перестала ходить. – Тебя ждут!

– Меня?!

На улице стояла длинная чёрная машина с зеркальными стёклами. Как Гуамоко понял, что эта машина ожидает именно меня?

Стоило мне появиться на крыльце, как из машины, со стороны водительского места, вышел маленький толстенький огненно-рыжий человечек в полосатом костюме. Он окинул меня с ног до головы пронзительным взглядом, а я заметил, что в кармашке пиджака, где обычно у всех нормальных мужчин торчит краешек платка, у этого высовывается обглоданная куриная ножка. Это было так неожиданно, что я не смог отвести взгляд от этой детали, и так и стоял и смотрел, как дурак, на эту самую кость.

– Господин Привалов? – странно шепелявя крикнул человек. Тут я ещё больше растерялся, так как слово «господин» ко мне, казалось, не могло быть применено, но другого «господина» здесь просто не было, улица была пуста, а «Привалов» действительно моя фамилия.

– Как долго вы думаете! – произнёс этот рыжий, повернулся спиной и стал открывать заднюю дверцу автомобиля. Повозившись, он достал вешалку с аккуратно застёгнутым на молнию футляром, дверь машины не закрыл, вешалку держал одной рукой, всё остальное перекинул через другую руку и, сделав много маленьких шагов, оказался перед крыльцом, на котором, застыв от изумления, стоял я.

– Сколько раз говорил, что на такие дела надо Бегемота отправлять!

– Почему? – зачем-то спросил я.

– Он обаятельный! – ничуть не смутившись, ответил огненно-красный толстяк. И тут я понял, почему он шепелявил: с правого верхнего уголка рта выпирал еле заметный клык. Это меня испугало.

– Ваш костюм! – объявил этот страшный человек, стоя в двух метрах от меня. А меня сильно напугали и этот клык, и эта куриная обглоданная косточка, что торчала из кармана пиджака, и огненно-рыжие волосы, на которые я смотрел сверху вниз не только из-за разницы в росте, но ещё и из-за того, что стоял на крыльце, а этот человек на это самое крыльцо ещё не поднялся. Но даже когда поднялся, я видел всё, что меня пугало, и мне было страшно.

– Ну? – злобно сказал он, протягивая мне костюм и в тот момент мне стало казаться, что клык у него не такой уж и маленький. А ещё (странное дело!) мне стукнула кирпичом по голове мысль, что этот человек меня может отправить в некую Ялту. Вообще не понимаю, откуда ко мне всё это лезло в голову, потому что я не сразу вспомнил, что означает слово «Ялта». В основном были две мысли: либо это какое-то заведение, либо это город.

– Город, – вдруг сказал рыжий. – Но вам он не светит. Без Бегемота я такие решения принимать не хочу. Да и незачем вам туда…

– Ага, – сказал я и забрал костюм. Этот странный человек тут же развернулся и, перекатываясь, отправился к машине.

– Остальное завезу через две недели! – крикнул он, когда уже сел и опустил зеркальное стекло. После этого машина взревела и исчезла с поразительной скоростью.

3

В Музее меня ждал Гуамоко. Сидел на книжном шкафу в прихожей и смотрел сверху вниз как на добычу.

– Привезли? Всего один?

– Да, – рассеянно ответил я, протягивая костюма наверх, как будто этим движением можно было доказать, что да, привезли.

– Иди! Надевай! Будем смотреть!

Я поднялся к себе и долго переодевался. Надевать этот костюм было очень волнительно. Мне всё казалось, что из зеркала за мной наблюдает обнажённая красавица Гелла и улыбается. Я знал, что её там не может быть, но она упорно мне там казалась. От этого я, уже в костюме, казался себе голым. И от этой странной галлюцинации становилось как будто бы холодно. Я поспешил вниз.

Гуамоко был в выставочном зале, на подоконнике.

– Ну как? – спросил я. Гуамоко всмотрелся, наклонив голову на бок.

– Пройдись! – скомандовала птица. Я сделал несколько шагов вперёд, потом развернулся и прошёлся обратно.

– Подними руки! – скомандовала птица. Я повинно поднял руки.

– Как ощущения?

– Нормально, – пожал я плечами.

– Сойдёт! – услышал я от вороны.

– Сойдёт?! – крикнул я от удивления. – Да ты хоть знаешь, сколько этот костюм стоит?! Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы этот костюм оказался сейчас на мне?!

– Знаю, – спокойно возразила птица и стала клювом чистить правое крыло. Я застыл, понимая, что с возмущениями несколько перебрал.

– Я вот сразу красивым родился, – равнодушно заметила птица. – Но я понимаю твоё волнение.

Я вопросительно посмотрел на Гуамоко.

– Тебе же в этом работать, экскурсии вести!

Об этом я как-то не подумал. Я эту мысль только начал осознавать, хотел что-то спросить, но Гуамоко меня опередил:

– А вот и твои первые посетители!

Должен честно признаться: я испугался. Ещё до тех страшных звуков, от которых сотрясся Дом. И я не знаю как, но сразу же понял, что рядом с входной дверью трижды ударили в пол тяжеленной тростью.

4

На пороге стояли двое: мужчина в чёрном плаще и цилиндре с длинной тростью в руке и маленький мальчик с ангельским личиком.

– Здравствуйте! – тут же сказал я. Должен признаться, что мысленно я репетировал сцену приветствия много раз, представлял себе, кто именно может быть моим первым посетителем, но в этих мыслях никогда первых посетителей не было двое. Всегда только один.

– Я очень рад вас видеть! – улыбался я и произносил заранее отрепетированные слова. Я отстранился, давая гостям пройти, но они не входили.

– А он не старый, – сказал мальчик и посмотрел на мужчину в чёрном плаще. Мужчина смотрел на меня холодными синими глазами. Лицо у него было белое, а не бледное, как принято говорить в таких случаях, нос, губы, скулы небольшие, но очерчены резко, словно их рубили изо льда.

– Здравствуйте! – сказал он мне, а потом нагнулся к мальчику и резко заметил:

– Оливер, нельзя обсуждать чужого человека в его присутствии! Только тогда, когда злишься. А ты ведь не злишься?

И маленький мальчик Оливер благодушно помотал головой, а потом шаркнул ножкой ко мне и сказал:

– Простите меня, мистер! Я совсем не хотел вас обидеть. Я совсем не злюсь. Простите меня!

Я по-прежнему находился в Музее, давая пройти своим гостям. Я помнил главное правило Музея: необходимо принять любых