Fallout: Большие грехи маленького города - Наиль Эдуардович Выборнов

Разумеется, за всем этим я не забывал и о работе, хотя вот тут хвалиться было совершенно нечем. Преступлений в городе меньше не стало, и сидеть в участке мне почти не приходилось, за исключением времени, посвященного заполнению бумажек.

Трижды мы с Канолем выезжали на места преступлений, осматривали трупы, записывали и фотографировали все, что могли найти, а потом отправлялись рыть носами землю. И стоило сказать, что дважды мы находили убийц, правда во второй раз преступник, на которого указывали улики, сам оказался в сильно фрагментированном состоянии. Так – горстка кишочков поверх обгорелого пятна на полу.

А вот третий случай оказался нам не по зубам. Все указывало, что здесь замешаны банды.

Банды. Я уже начал воспринимать четыре криминальные семьи как необходимое зло. Да, они постоянно грызлись между собой, а теперь еще и норовили втравить полицию в противостояние между собой. Но в то же время они объединяли людей, и заставляли молодых и жадных до крови держать себя в узде.

Но не всех. По окраинам города попряталось множество банд, которые не признавали ни семей, ни НКР. Более того, они безжалостно резали друг друга в попытках урвать хоть немного денег и власти, периодически нападали на туристов, и не брезговали грабежом караванов.

Здесь детективы работали совместно с рейнджерами. И никто даже не пытался арестовывать подозреваемых, нашей задачей было только отыскать логово, после чего бандиты безжалостно вырезались, а в тюрьмы отправляли уже тех, кому посчастливилось сдаться. Таких было немного, потому что бойцы опасались удара в спину, и пленных старались не брать.

А еще здесь были якудза. В Шейди Сэндс было несколько семей с хоть и сгладившимися со временем, но все еще характерными для азиатов чертами лица. А еще со странными фамилиями, хотя чего уж говорить человеку, имя которого может выговорить едва ли каждый пятый.

Как мы выяснили у старожилов, якудза когда-то держали целый район в городе. Только вот высокомерие и наглость потомков самураев заставили все четыре Семьи объединиться, и выкинуть их из города. С тех пор эти парни жили в каких-то им одним известных убежищах, не шли ни с кем на контакт и при каждой возможности пакостили городским бандитам.

Когда Рэм и Брэдли, которым пришлось расхлебывать устроенную якудза заваруху, вернулись в участок, у них были такие лица, что и словами не описать. Оказалось, японцы доброму и верному огнестрелу предпочитали холодное оружие, судя по заверениям коронера Кука, мечи и метательные звезды. Ларри убеждал всех, что земля под ногами натурально чавкала, превратившись от пролившейся на нее крови в болото.

Я не поверил и, как оказалось, зря. При одном взгляде на фото расчлененных трупов становилось дурно. А ведь я считал, что многое повидал.

Сегодня Каноля отправили на усиление патрулям, работающим в районе центрального парка. Что-то важное раскопали там наши рейнджеры: то ли склад какой-то, то ли старое убежище, вот им и нужно было разобраться с находкой.

А меня отправили в усиление к Галласу, разбираться с каким-то парнем, ограбившим «Шарк Клаб». Я даже не знаю, каким отморозком надо быть, чтобы попытаться украсть что-то у Джона Бишопа, как бы нам для его задержания спецназ вызывать не пришлось.

Джеймс казался все тем же парнем, которого я знал долгие годы, но, если приглядеться, было видно, что что-то в нем изменилось. Не в разговорах, не в манере держать себя – Галлас всегда был достаточно самоуверенным парнем, частенько выезжающим на собственной наглости и большой удачи. Скорее во взгляде что ли.

Черт, мне тяжело было себе в этом признаться, но его взгляд теперь напоминал мне парней, что я видел в баре у Сальваторе. По слухам, он неплохо так помог Бишопу, когда помог найти тех, кто напал на его людей. Да и потом, он пару раз отказывался от наших с Канолем предложений посидеть где-нибудь в баре, ссылаясь на дела.

Неужели Джеймс все-таки связался с мафией?

- Слушай, Михаил, - обратился он ко мне, когда мы подошли к зданию казино «Шарк Клаб». – Будь осторожнее с мистером Бишопом, хорошо? Он всегда выглядит очень спокойным, но на самом деле очень злопамятен. Будь осторожнее с ним.

- А чего это ты так говоришь? – спросил я. – И вообще, с каких пор ты называешь его мистером Бишопом?

- Да, об этом я тоже хотел сказать, - кивнул он. – Обращайся к нему только как «мистер Бишоп». Не по имени, не по фамилии. Прояви уважение. Он решает серьезные вопросы.

- И ты помогаешь ему решать эти вопросы, да? – я усмехнулся. – Ты что это, Джеймс, заделался мафиози? Не думаю, что мама одобрила бы такое.

- То, что он делает – в интересах Республики, Михаил, - Галлас не поддержал моего тона. – Во многом присоединение Рино к НКР – его заслуга. И теперь мистер Бишоп работает над тем, чтобы мы присоединили и Город Убежища.

Я не очень много знал о Городе Убежища. Пожалуй, только то, что его основатели вышли из одного из довоенных убежищ, как и основатели Шейди. Только, похоже, что их убежище открылось гораздо раньше, чем наше. Ну, еще слышал от знакомых караванщиков, что тамошнее руководство крутит какие-то интриги вокруг Реддинга, из-за которых поток руды стал стремительно сокращаться. Из-за чего нашим пришлось перейти с полновесных золотых монет на бумажные деньги.

Ответить Джеймсу я не успел, мы подошли ко входу. Вышибала, молча, кивнул Галласу и напрочь проигнорировал меня.

Мне еще не приходилось бывать в «Шарк Клабе», и я ожидал увидеть что-то вроде того, что увидел в «Десперадо». Но нет, это заведение отличалось от казино Мордино, с первого взгляда – в лучшую сторону.

Сукно на столах здесь было целее, автоматы выглядели побогаче, а крупье и обслуга одеты гораздо лучше. А еще здесь у стойки не стояло толпы отморозков под предводительством Маленького Хесуса. Публика, правда, та же – игроки. Но, наверное, игроки в этом городе могли считаться элитой, ведь могли позволить себе сидеть не на винте, а на гораздо более дорогом и изысканном наркотике.

Мы прошли через зал, наполненный звоном игровых автоматов и шлепками карт о сукно. Миновали барную стойку, напротив которой стояло несколько столов и была оборудована сцена с микрофоном, за которым стоял неопрятного вида парень, похоже, считавший себя комиком.