Живые и мертвые - Ярослав Гивиевич Заболотников

за шумными плясками на палубе. — Пока удача ещё с нами, — он перевёл взор на Лайлу. — Если сомневаешься, вспомни, сколько раз за сегодня мы могли утопить лошадей. А при подъёме? Никто не бился в ужасе, не поломался, а ремни даже Бамбука выдержали. Рухнул бы на плот, и всё, конец. Но, помимо удачи, надо отдать должное капитану: руководил умело.

— Да, он дважды приятно удивил.

— Дважды?

— Когда я поднялась на борт, он поприветствовал меня и шутливо попросил не кусаться. Он знает, кто я. Но его это не заботит. Не верится, что это тот самый Густаф, который… мёртвую кобылу…

— Что мёртвую кобылу? — не уловил сути Джон. — Пнул? — он пристально всматривался в загадочное лицо Лайлы. — Я вижу брезгливость… Он из неё что-то приготовил?.. Нет? Стал есть сырой? — изогнулась чёрная бровь. — Хуже?.. Что можно ещё придумать?.. — бровь поднялась выше, а когда щёки вампирши порозовели, то вскинулась и вторая: — Не-е-е-ет, — протестующе выдал следопыт. — М-да…

— Я случайно услышала эту историю, — виновато сказала Лайла. — Рэксволд с Эрминией тогда в хвосте ехали… — она отвернулась к горящему горизонту. — Ну вот. Теперь я чувствую себя сплетницей.

— За что ты себя винишь? Ты толком ничего не сказала.

— И тем не менее. Учитывая его гостеприимство, получилось некрасиво, — вампирша тихо вздохнула.

За последние месяцы на плечи Лайлы легло немало тяжких испытаний, и теперь она, точно попавшее в колею колесо, легко вставала на путь самобичевания. Джон поспешил сменить тему:

— Кстати, я тоже тебе кое-что не сказал. Видел знакомое лицо. Помнишь ту разбойницу из ущелья, которую Рэкс пожалел? Она здесь.

— Арабеска? — удивлённо обернулась вампирша. — Здесь?

— Да. Сейчас даже скажу где, — отвернулся Джон. — Хм-м-м… Вон, прямо за танцующими.

Изумрудный взор устремился к палубе, где под бренчание четырёхструнной гитары задорно плясали матросы. За ними и правда стояла Арабеска. В такт музыке хлопала в ладоши и весело покачивала головой.

— Почти сразу её приметил, едва на корабль поднялся.

— Наверное, я много чего пропустила. Всем моим вниманием завладел Шойсу. Смена обстановки. Новые люди. Очень уж волнительно было наблюдать, как он себя поведёт.

— Ты не просто наблюдала, — усмехнулся Джон. — Ты его под руку взяла, когда капитан поздороваться подошёл.

— Всего лишь придержала под локоток, — игриво ответила Лайла. — Сам знаешь почему.

— Знаю, — на губах, точно змея в траве, притаилась улыбка. — Захотелось забыться. Он молодой, таинственный иномирец, а твой супруг… — лицезрея, как зрачки вампирши принимают вертикальную форму, а изумруды глаз превращаются в рубины, Джон решил не продолжать — простодушно улыбнулся.

— А мой супруг, — продолжила за него Лайла, — благородный король-консорт, какой, несмотря на водные просторы вокруг, рискует остаться с опалённым языком.

— «Бьёт — значит любит» в новом исполнении? — весело спросил Джон. — Не думал, что стану жертвой народной мудрости, — он встал, приблизился к вампирше и положил ладони на стройную талию: — Есть ли способ избежать этой участи?

— Не шутить на каверзные темы, — пара изящных взмахов ресниц, и от устрашающего взора не осталось следа. — Тебе сложно представить, через что я прошла, чтобы вернуть тебя. Но если бы пришлось, повторила бы каждый шаг.

— Прости дурака, — виновато сказал Джон. — Забываю, что твои воспоминания не блекнут, — он ласково заправил за ухо каштановую прядь, а затем проникновенно посмотрел в изумруды глаз: — Честно, я даже не мечтал, что меня кто-нибудь будет так любить. Чище родниковой воды. Крепче стали. И это взаимно. Для меня нет никого дороже. Хотя, как бывалому солдату, мне порой сложно выразить чувства. Надеюсь, тебе хватает моего тепла…

Не сумев спрятать застенчивую улыбку за волосами, Лайла прильнула к крепкой груди и положила голову Джону на плечо:

— Твои сомнения напрасны… Как показал Виверхэль, всё живое, что есть во мне, даёшь ты…

— Н-да… — раздался сбоку голос Рэксволда. — Люди пьют, играют, веселятся, а голубки всё спорят, кто кого больше любит.

— Тебя не учили не подкрадываться? — подняла голову Лайла: в глазах её читалось возмущение.

— А к тебе что, подкрасться можно? — ассасин карикатурно поднёс к уху согнутую ладонь. — Джон на тебя старостью надышал, что ли? — опустилась ладонь. — Или рогатого чайки заклевали?

В отличие от флегматичного следопыта, Лайла эмоционально вспыхнула. А вместе с ней и руны на руках:

— Рэксволд, вот правда, — стала выпутываться она из окрепших объятий. — Я сейчас возьму и…

— Да не кипятись. Глянь лучше на Шойсу, — повернулся к палубе ассасин. — Ты хотела, чтоб он освоился. Вот. Я постарался.

Оценив загадочную физиономию Рэксволда, Лайла с замиранием сердца посмотрела в указанном направлении. Взгляд облетел задорных плясунов, упал следом за ударившей по струнам рукой и двинулся вперёд. Задержался на пятёрке матросов, по очереди бросавших дротики в прибитый к мачте треугольник, а затем резко устремился вдаль. Там, ближе к корме, оживлённо толпились моряки. Вскидывали вверх кулаки, что-то кричали. За фигурами можно было различить ящик, на котором мерялись силой две руки: светлая и тёмная. И дроу явно выигрывал: кисть соперника медленно кренилась к поражению.

Лайла перевела взволнованный взгляд на Рэксволда, и тот сразу же ответил на немой вопрос:

— Успокойся. Я донёс до него, что это игра, а не разминка перед боем. Не нужна ему там нянька. Не ребёнок всё-таки.

— А… — начала было Лайла.

— Никаких «а», — мотнул головой Рэксволд. — Я своим примером показал. Двоих всухую уделал. Он видел, как всё проходит. Видел, что проигравших не добивают. И задирать его никто не станет. Я предупредил: кто хоть пальцем его тронет, даже по пьяни, будет иметь дело со мной. С вопросами тоже докапываться не будут. Тут даже кретин поймёт, что это иностранец, который ни бэ ни мэ ни кукаре́ку.

— Всё предусмотрел, — усмехнулся Джон и незаметно ослабил объятия: разумные доводы охладили пыл вампирши.

— Ага. Потому пусть играет, ходит, бродит. Следить за ним не нужно. Один хрен с корабля никуда не денется.

Задумчивость Лайлы вылилась во внезапный ответ:

— Вероятно, ты прав. Моя забота переросла в стремление всё контролировать. Выходит скверно, и это… угнетает, — она подняла взор к надутым парусам,