Пожиратели Миров - Виктор Владимирович Колесников

куда едва доходил слабый дневной свет, Ннамди видел черный застывший силуэт. Существо можно было разглядеть даже во мраке. Возможно, глаза человека уже свыклись с тьмой, возможно, создание специально подставилось под попадающий на глубину свет, чтобы перед атакой показать себя. Ннамди услышал шипение. Оно доносилось со всех сторон. Теплая, густая, липкая жижа, выделяемая созданием, струилась по телу раба. Бежать было некуда. Также не было сил бороться, но самое главное, что бороться ему было не за что. Он дрожал, но не от осознания неминуемой смерти. Его сковал ужас увиденного, поистине злого и нечеловеческого образа, о котором не ведали даже шаманы. В тусклом свете Ннамди видел, как существо раскрыло вытянутую, состоящую из четырех частей, зубатую пасть. Обезумевший раб непроизвольно улыбнулся от мысли, что скоро Сьенфуэгос постигнет страшная кара.

***

Вечер Патрисио Ортега проходил в привычной ему обстановке. В желтом свете ламп и канделябров, создающем особый уют и атмосферу, он овладевал своей женой. Последний кубок вина, который был определенно лишним, придал сил, сделав мужчину ненасытным и выносливым любовником, хотя и несколько грубым, что, по всей видимости, нравилось его жене – Марии.

Вожделенные женские стоны были слышны на улице, а тени, подробно описывающие происходящее в губернаторской спальне, можно было наблюдать со двора из беседки, что нередко делали стражники, заступившие в караул. Но этой ночью беседка была пуста. Стража не охраняла периметр, не было и караула у ворот, охранники не курсировали вдоль стен, а из города доносились крики, мольбы о помощи, слышался женский и детский плач. Город был объят паникой, но губернатор слышал только Марию, ее мольбы не останавливаться и не сбавлять темп. В эти сладостные мгновения Патрисио как никогда восторгался своей женой. Ее божьим даром – пробуждением в нем ненасытного хищника, зверя, несгибаемого и не останавливающегося любовника. Она делала его тем, кем не смогли сделать его три предыдущие жены. Такие моменты давали Ортега осознание того, что именно с Марией, женщиной-ангелом, именно так он ее называл даже в мыслях, он хотел состариться и умереть. И вот муж слышал уже привычную мелодию – сладостные стоны, свидетельствующие о скорой кульминации акта, как вдруг в дверь его особняка ударили, и она отлетела с грохотом в стену. Дверь не была закрыта, но никто не смел пересечь порог губернаторского дома без предупреждения о визите. Визитера должна была остановить охрана, а Патрисио предупредить о вторжении одна из рабынь, служившая в доме.

– Что это было?! – перепугалась Мария и отпрянула от мужа, закрывшись простыней.

– Да черт его знает! Кто смеет входить в мой дом так бесцеремонно?! – Ортега, подвязавшись простыней и взяв кубок с вином, направился к двери на лестничную площадку. Выглянув из дверного проема и убедившись в том, что внизу никого нет, он вернулся к жене. – Представляешь, там никого нет! Наверное, сквозняк распахнул дверь. – Губернатор подошел к перилам небольшого балкончика, чтобы узнать обстановку у курсирующих охранников, но никого не увидел.

– Странно…

– Ты о чем? – поинтересовалась Мария, взяв виноградную гроздь из вазы на прикроватном столике.

– Не пойму, где все? – Он наклонился через перила и посмотрел по сторонам. – Мигель?! Энрике?! – Ни один из охранников не откликнулся.

Тогда он бросил случайный взгляд на ночной город, раскинувшийся вдалеке. Днем из окон дома Ортега хорошо просматривались улицы и каждое здание. Даже прогуливающихся по улицам горожан было видно невооруженным глазом. Ночью пейзаж из спальни губернатора одаривал не менее живописным видом. Сотни уличных огней мерцали вдалеке. Сидя на террасе, потягивая вино и вдыхая табачный дым, можно было часами напролет любоваться городскими огнями. Этим вечером город в буквальном смысле пылал. Каждое здание объял огонь. Слышались ружейные выстрелы, с улиц доносились крики и мольбы о помощи.

– На нас напали! – не отводя взгляд от Сьенфуэгос, произнес губернатор.

– Кто это? Французы?

–Я не знаю, нам нужно поскорее убраться куда подальше. Собирайся быстрее, – не успел Ортега договорить, как его жена уже бросилась собирать драгоценности и любимые наряды. Сам губернатор метнулся вниз на поиски внезапно исчезнувшей стражи. Естественно, исчезновение охранников очень насторожило его. Он переживал, что враг уже успел добраться до его уединенного, уютного гнездышка. Поэтому выходить на рожон в гостиную было очень опасно, ведь там уже могли находиться вооруженные солдаты, но и оставаться в спальне, забаррикадировав вход, тоже не гарантировало жизнь, скорее – это верный путь быть сожженным заживо.

Выскочив на лестницу, губернатор резко остановился на ступенях, когда спускался в гостиную, будто окаменел. С широко открытым ртом он замер, уставившись на проникшее в дом существо. Мерзкая тварь стояла в центре гостиной. На безобразном, искаженном, изуродованном человеческом теле была одежда и кираса охраны губернатора, но Ортега был не в состоянии опознать ни одного знакомого ему человека в стоящем перед ним монстре. Раздалось громкое, низкое шипение, и в тот же миг чудовище стремительно бросилось на губернатора. Перебирая множеством конечностей, неизвестное существо быстро сократило расстояние.

Патрисио большую часть свободного времени тратил на сон или проводил время за столом, поедая кулинарные изыски и опустошая графины вина и бутылки с ромом, нежели тратил свое драгоценное время на подвижные увлечения, будь то игры или обычные пешие прогулки. Жизнь Ортега не требовала от него быть сильным, подвижным или иметь навыки владения холодным оружием или стрельбы. Сам он считал, что главное сделать так, чтобы другие могли работать на благо губернатора и провинции.

Этой ночью, изо всех сил взбираясь по лестнице в спальню, Патрисио был готов пересмотреть свои взгляды на жизнь, но догнавшее его существо лишило его жизни, отделив голову от тела.

Мария видела, как труп мужа ввалился в спальню, а следом пробралось нечто. Чудовище бросилось на нее, но сеньора Ортега, движимая потрясающе сильным страхом, выскочила из окна спальни. Девушка упала на клумбу. Острая боль, от которой темнело в глазах, не остановила сеньору, жаждущую жить. Мария, ни секунды не медля, ползком направилась к воротам. Каждое движение вызывало нестерпимую боль, но осознание близости смерти было сильнее. Ужас происходящего в ее доме придавал сил, питал волю, делая ее крепче стали.

У ворот семейного гнезда появилась надежда на благополучный исход для нее – жизнь. Мария дотянулась до кованого засова, закрывавшего ворота. Отодвинуть тяжелый засов для юной хрупкой девы оказалось непросто. Она несколько раз цеплялась за железную деталь пальцами, но ухватиться за рукоять засова так и не удалось. Ей нужно было подтянуть вывернутую под неестественным углом голень к себе и стать на уцелевшее после падения колено, из которого не