Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

за дверь. Я торопливо бежала по коридорам – этими дорогами я шла прежде всего один раз, но запомнила путь. Остановилась у дверей с выпуклым гербом рода Лэггер – с львицей. Постучалась.

Тайлер просил не вмешиваться, но я должна была что-то сделать. Я знала, что сказать князю.

Глава 48

Не умолять. Не бояться. Быть достойным противником. И тогда князь Лэггер меня выслушает, хотя бы из любопытства.

Услышав, как поворачивается ручка, я распрямила плечи и задрала подбородок.

– Вы его не убьете! – сказала я, глядя в глаза князя.

Он стоял в проеме двери, и за его спиной разливалась тьма: не горела ни одна магическая лампа, только тихо потрескивал огонь в зажженном камине, разбрасывая по стенам алые всполохи. Алые, точно кровь.

Князь не сменил военную форму, на которой не было нашивок или других опознавательных знаков, на что-то более удобное, точно готовился к визиту. Его слова это подтвердили.

– Я ждал тебя, Алейдис. Знал, что ты придешь.

Он махнул рукой с зажатым в ней бокалом вина – вино тоже красного цвета – приглашая пройти.

На столике у камина стояла початая бутылка, на блюде янтарно поблескивали ломтики сыра и крупные виноградины. Князь уселся в кресло, я опустилась на банкетку, стоящую напротив.

– Угощайся.

Как удержаться от едкой улыбки, невольно тронувшей губы!

– Нет, благодарю.

– Они не отравлены.

– Полагаю, что так. Нет никакого смысла травить меня во второй раз.

Князь пригубил вина, опустил бокал на столешницу и, сложив ладони домиком, чуть наклонился в мою сторону.

– Так забавно наблюдать, как все забегали, пытаясь спасти мальчишку. Я разворошил мышиное гнездо.

Забегали? Пытаясь спасти мальчишку? О чем он говорит? Кто-то пытался вытащить Тайлера?

– Ты ничего не знаешь, – с удовлетворением произнес Лэггер, разглядывая в полумраке мое лицо. – Майрус предпринял попытку вывести его из карцера, но я это предвидел и заменил кадетов своими людьми.

Майрус? Я порылась в памяти, и перед глазами сначала вспыхнула медная табличка на двери ректора: «М. Кронт», а потом на ум пришли слова генерала Пауэлла о том, что «Майрус заботится о каждом кадете».

– Конечно, обвинить его в предательстве я не могу: он действовал не своими руками. Якобы эфор Ярс самолично проявил неподчинение и очутился с ключом-печатью в тюремном блоке. И откуда бы третьекурснику раздобыть ключ, находящийся в личном распоряжении начальника академии?

Князь Лэггер тонко улыбнулся, предоставляя огромный простор для моего воображения. Ярса избили? Отправили под арест? Скорее всего, и то, и другое. Но, конечно, он не мог действовать в одиночку: даже если бы он выпустил Тайлера, спрятать его в Академии не вышло бы. Ректор Кронт делал что мог, но мог он крайне мало.

– Ярса тоже высекут плетьми?

– За что? За предательство отрубают голову.

Воздух застыл в легких, а выдохнуть я смогла лишь тогда, когда князь взял бокал за тонкую ножку, поднес к глазам, любуясь рубиновым содержимым, и добавил, будто бы ни к кому не обращаясь:

– Но я решил проявить милосердие. Эфор Ярс – слишком ценный ресурс.

– И Тайлер тоже! – воскликнула я, хватаясь за спасительную соломинку. – Он будет отличным командиром. Он… Он принесет славу Империи!

Князь Лэггер пригубил вино, он молчал, будто ожидая следующего моего шага.

– Наказание за нарушение устава отменить нельзя, я знаю. Но эфор Эйсхард может принести пользу! На Севере сейчас дела идут неважно, даже третьекурсников собираются отправлять на границу. Так отправьте и Тайлера! Пусть защищает Империю от тварей!

– Хм… Заменить неотвратимость смерти ее вероятностью…– задумчиво произнес князь.

– Да, – согласилась я, обмирая.

– Зачем мне это нужно?

Вопрос звучал так, будто прятал в себе двойной смысл. Князь Лэггер явно не о всеобщем благе сейчас говорит, а о своих личных интересах.

– Если вы сохраните Тайлеру жизнь, я ни в чем и никогда не подведу вас! – пообещала я внезапно осипшим голосом: в горле пересохло. – Буду слушаться и выполнять любые приказы. Соглашусь на все, что вы приготовите для меня. Но, если Тайлер умрет…

От одной мысли о возможности такого исхода у меня заныло сердце, затрепыхалось, будто птица в клетке.

– Если Тайлер умрет… – повторила я, теперь тоже подаваясь навстречу князю и отыскивая взглядом его укрытые тьмой глаза. Я говорила негромко, но не сомневалась, что князь меня отлично слышит. – Клянусь, я стану вашей самой большой проблемой. Теперь уже с пятидесятипроцентной вероятностью можно сказать, что мой дар – именно тот, что вам нужен. Но я ни в чем не стану вам помогать. Пальцем не пошевелю. И вы меня не заставите.

– Не боишься меня, девочка? – усмехнулся князь.

Он жуткий человек. Каково Вееле было жить с ним в одном доме и каждый день испытывать недовольство собой? Однако при всей внешней хрупкости она не сломалась, а со мной ему и подавно не совладать.

– А что вы сделаете? – усмехнулась я. – Убьете меня? Нельзя убить дважды.

Князь Лэггер погрузился в молчание. Он пил вино небольшими глотками, отправлял в рот виноградины и размышлял. Я застыла, ожидая вердикта. Сердце колотилось так, что мне чудилось: его грохот звучит в тишине набатом.

Не переоценила ли я свои силы? Так ли уж я нужна Империи и конкретно – князю Лэггеру? Но ведь он должен понимать, что, оставив Тайлера в живых, он получит отличный рычаг давления на меня? Что я соглашусь на все, лишь бы он был в безопасности!

Я ждала, что князь скажет «да» или «нет», но он зашел издалека.

– Одаренные с даром ткача рождаются раз в несколько десятилетий, а то и реже. Нет смысла скрывать то, что ты и так скоро узнаешь. Сейчас этим даром во всей Империи обладает только князь Данкан. Он болен, стар и немощен. Дар ткача с детства развивают и у его сына, наследника, молодого Ауруса Данкана, однако экзамен он пока не сдал и вряд ли сдаст. Дар почему-то не приживается в его крови.

Я осторожно кивнула, не понимая, что мне делать с этой информацией и при чем здесь моя просьба.

– Алейдис Дейрон. Дочь моего врага, – медленно произнес князь, точно пробуя эти слова на вкус. – Избавиться от тебя, несмотря на все мои усилия, оказалось непросто. Твоя воля к жизни потрясает. И тогда, поразмыслив, я решил, что это знак, воля самого Всеблагого и второй шанс для меня, чтобы искупить…

Выпитое ли вино, темнота ли, укрывшая лицо князя, заставили его сказать то, в чем он вряд ли признался бы при свете дня.

– Я пытался ее спасти. Твою мать. Даже когда она