Фантастика 2024-2 - Елена Владимировна Петрова

Первым же порывом было бросить нож в сторону, но я решил этого не делать, чтобы не поднимать лишнего шума. Только вот что делать с трупом? Рассказать всем о том, что я убил ее, или похоронить ее тайно, вынести из терема, скажем, в ковре?

А что, если сделать вид, будто она сама покончила с собой? Если рассказать об этом, то поверят, да и проверять никто не будет. Нанести несколько порезов ей на руку, будто она вскрыла себе вены? Да, это будет ложью, но, похоже, что пришло время осваивать и это оружие. Да, крови будет немного, потому что сердце уже остановилось, но хоть что-то да вытечет.

Когда человек воюет за правду и ограничивает себя одной лишь правдой, он становится уязвим. Все потому, что ложь можно придумать любую. Правда же бывает только одна.

Я подошел к двери, накинул на нее крючок, чтобы никто не вошел в самый неподходящий момент, и приступил к делу.

Глава 13

Орловское городище. Начало осени 2225-го года от Рождества Христова.

Когда я закончил, все выглядело мирно и чинно: мертвая боярыня Ксения с исполосованной рукой лежала на кровати, в другой руке у нее был зажат кинжал. Крови, конечно, натекло совсем немного, потому что сердце у нее уже не билось, но что-то все-таки было, так что постель немного залило. Да и не будет, скорее всего, никто разбираться, увидят, что рука порезана, что других ран на теле нет, ну и решат, что действительно жена наместника с собой покончила.

А это ведь немудрено, она лишилась вообще всего, что имела. Видимо, поэтому на меня и бросилась, хотя наверняка ведь понимала, что ей мужчину, да еще и воина не убить. Но все равно попыталась, потому что отомстить хотела. Ничего моя смерть, конечно, не поменяла бы, все равно ее мужа отправили бы на тот свет, и власти ему никто не вернул бы… Хотя, мне-то легко рассуждать о том, что случится, если я умру. У меня тогда проблем никаких не будет, кроме того, чтобы на последнем суде достойно выступить.

Когда я вышел из покоев наместника и его жены, я приказал стражникам никого не впускать в покои, в том числе и прислугу, пока сама боярыня не позовет. Думал рассказать и о том, что разговор был тяжелый, и что умаялась жена наместника, но не стал. Странно выглядеть будет, если великий князь начнет перед простыми воинами объясняться.

А так, поговорили, но не договорились, вот боярыня вены и вскрыла. И все шито-крыто. Полежит она до вечера, а потом можно будет туда и кого-нибудь из служанок пустить. Господи, ну и крику будет, они ведь к таким вещам непривычные, обязательно ор поднимут. Но сам факт, что князь заходил к ней днем, а найдут ее только вечером уже сработает в пользу моей версии, как это произошло.

В общем-то я больше волновался о том, что кто-то вскроет мою ложь о самоубийстве боярыни. Это подмочит мою репутацию гораздо сильнее, чем если бы я ее просто убил, да заявил об этом во всеуслышание. Так-то, если подумать, убил и убил, я в своем праве был, она на меня в моем же тереме с ножом кинулась. К тому же я не специально, и даже ножом ее не резал, а просто толкнул случайно слишком сильно.

Тем не менее, дурные мысли по-прежнему лезли мне в голову. Я знал, что охранники, повинуясь моему слову, никого к ней не пустят, но вдруг ее найдут раньше времени? Или вдруг, когда будут хоронить, обнаружат на затылке кровоподтек? Впрочем, у нее волосы есть, пусть и редкие уже от старости, да и не должен был кровоподтек образоваться, сердце-то раньше остановилось.

Ладно, разберемся. Если не заметят ничего, то хорошо, если заметят, то тоже что-нибудь придумаем. В конце концов, она с собой покончила после того, как со мной поговорила, значит, все равно все на действие моих слов повесят. Но это уже совсем другое, это не то же самое, что своими руками пожилую женщину убить.

Я вернулся в главный зал, за столом помимо боярина Луки уже сидели: Ян, Никита и Денис Иванович. Остальные бояре либо имели поместье в городе, либо остались у друзей, либо не захотели отделяться от своих дружин и ели с ними. Как, например, Владислав. Он, хоть с нами и отправился, все равно в терем жить не пошел, с войском остался снаружи.

То ли обижался за историю с дядей, то ли ждал приезда Анастасии, то ли еще что-то. Но ночевали они в шатре за крепостной стеной. Впрочем, это его дело, я неволить никого не собираюсь.

Симпатичная служанка разливала по мискам суп из большого горшка. Вторая, та самая Маруська, которая, похоже, решила помочь на кухне, принесла большое блюдо с запеченной курицей и ушла обратно, видимо, за второй. Как-то маловато будет одной курицы на нас пятерых, пусть даже и с супом.

Когда прислуга накрыла нам стол, Маруська стала отливать суп в отдельную тарелку, шестую.

- Ты к боярыне ее собираешься нести? - спросил я у девчушки.

- Да, - кивнула она.

- Не утруждай себя, - ответил я. - Сейчас боярыня есть не будет, она сама мне это сказала. Мы повздорили слегка, у нее голова заболела, и она попросила ее не беспокоить, пока сама не позовет.

- Да, это у нее бывает, - девушка вздохнула и стала переливать суп из миски обратно в горшок. - Стара стала боярыня, все чаще болеет. А иногда даже причитать начинает, мол, зажилась на этом свете, побыстрее бы ее Красный Телец к себе забрал.

Последнюю фразу она сказала нарочито старушечьим голосом, будто подражала своей боярыне. Да, услышала бы об этом сама боярыня Ксения, плохо бы все для Маруськи закончилось. Если уж та за порванные бусы могла лицом в жаровню сунуть... Хотя теперь уже не услышит.

- А чего вы повздорили-то? - спросил Денис Иванович.

- Так ерунда же, всего-то Олег ее брата убил, его люди ее обоих сыновей убили, а муж у нас в плену, иметь его в рот, - весело усмехнувшись, проговорил боярич Никита.

Вот уж кто был полностью доволен жизнью, так это он. Забот особо никаких, обо