Опасные видения - Коллектив авторов

агентства Роберта У. Орра. (Это Генри создал ту рекламу леденцов «Лайф Сейвер», где была просто страница с выложенными в ряд конфетами и надписью: «Не облизывайте страницу». Реклама получила премию, как и сам Генри.) Но, не считая пластинок Бикса Байдербека[146], главным образом Генри привлекала литература. Ни разу еще не встречал человека, который настолько хотел писать и с самого начала обладал явным и талантливым стилем. В первый же год творческого пути он публиковался в Ellery Queen’s Mystery Magazine, Playboy и еще десятке лучших изданий. Мы встречались по вечерам – либо в моей маленькой квартирке на Западной 82-й, у Амстердам, либо в его роскошной резиденции, выходящей на Вест-Энд-авеню, – и уже после нескольких часов бесед с женами (я в тот момент был женат на Катастрофе № 1) пропадали в кабинете Генри и писали рассказ. За один вечер. Обычно – фантастику или детектив: «Целующие мертвые» (The Kissing Dead), «Слезодавилка» (Sob Story), «Бешеный пес» (Mad Dog), RFD № 2, «Человек с зеленым носом» (The Man with the Green Nose). Работали мы хорошо, хоть и не совсем рационально. Иногда я начинал с названия и первого абзаца, писал что-нибудь настолько нестандартное и необычное, что дальше вести рассказ некуда. Или начинал Генри, писал тысячу слов и закручивал сюжет, обрывая на полуслове. Изредка мы все продумывали заранее. Но какую бы форму или направление мы ни выбрали, соавторство всегда давало читаемую вещь. Мы продали все, что написали вместе. Это было и развлечение, и фокус, и хобби, которое окупалось удовольствием и деньгами на сигареты.

Генри Слизар родился в 1927 году в Бруклине. Он воплощение аристократизма, такта и чести в области, где эти качества встречаются редко: он – рекламщик. Был вице-президентом и творческим директором трех лучших нью-йоркских агентств, а теперь он президент и творческий директор своего, «Слизар и Канзер Инк.», основано в 1965-м. Как писатель он опубликовал свыше 600 рассказов, романов и так далее в таких изданиях, как Playboy, Cosmopolitan, Diners Club Magazine, всех мужских журналах, детективных, большинстве фантастических. Он пятьдесят пять раз попадал в антологии, написал три романа, включая «Саван из серой фланели» (The Gray Flannel Shroud), за который в 1959 году получил премию «Эдгар» от Писателей детективов Америки за лучший дебютный роман. У него выходили два сборника рассказов, оба – с предисловием Альфреда Хичкока, который высоко ценит нашего Генри, написавшего свыше шестидесяти телесценариев, причем многие из них – для получасовых и часовых сериалов Хичкока. Еще Генри писал для «Сансет-Стрип, 77», «Агенты А. Н.К.Л.», «Беги как можешь» и полдесятка престижных пилотов. Написал для Warner Bros. сценарии четырех полнометражных фильмов.

Генри женат на одной из самой очаровательных женщин, что только выходили замуж за писателей (на «О.» из его псевдонима «О. Х. Лесли»), и у него есть одна дочь (та самая Лесли из псевдонима). Они живут все вместе в Нью-Йорке, что довольно замечательно.

Рассказ Генри Слизара в этой антологии всего на 1100 слов. Как я теперь замечаю, с половину данного предисловия. Об этом удивительном факте можно сказать две вещи. Во-первых, мое восхищение Слизаром и наша дружба не знают границ – даже словесных. Второе важнее. Генри Слизар – мастер короткого рассказа. Он может прикончить фразой. Он за 1100 слов успевает сделать то, что писатель похуже будет развозить на 10 тысяч. Если сейчас в Америке кто-то и пишет короткие рассказы лучше, я таких вспомнить не могу – а память у меня чертовская.

Эрзац

Генри Слизар

На восьмой год конфликта существовало тысяча шестьсот Станций Мира – вклад немногих оставшихся обитателей Американского континента; тысяча шестьсот противоатомных убежищ, где кочевой воин мог найти кров, питание и питье. И все же за пять жутких месяцев блужданий по пустошам Юты, Колорадо и Нью-Мексико сержант Тод Хэлстед оставил все надежды найти хотя бы одно. Он казался идеальной боевой машиной в своей освинцованной алюминиевой броне, но вот плоть внутри поблескивающего корпуса была слаба, и немыта, и уже устала от одинокого, монотонного труда – искать друга, чтобы объединиться, или врага, чтобы убить.

Тод был ракетоносцем третьего класса: это звание означало, что его долг – быть живой пусковой площадкой для четырех ракет с водородными боеголовками на спине, чьи фитили должен зажигать ракетоносец второго класса после приказа и отсчета ракетоносца первого класса. Тод потерял две трети своего отряда уже несколько месяцев назад; один начал хихикать и воткнул штык себе в горло; другого застрелила шестидесятилетняя фермерша, сопротивляясь его отчаянным романтическим авансам.

И вот однажды утром, убедившись, что вспышка света на востоке – это солнце, а не вражеский атомный взрыв, он плелся по пыльной дороге и увидел за маревом от жары квадратное белое здание среди голых серых деревьев. Он повернул на заплетающихся ногах и скоро понял, что это все-таки не мираж рукотворной пустыни, а Станция Мира. В ее дверях манил и улыбался беловласый человек с лицом Санта-Клауса, который помог ему войти.

– Слава богу, – сказал Тод, падая на стул. – Слава богу. Я уже практически сдался…

Веселый старик хлопнул в ладоши, тут же вбежали двое мальчиков с волосами как орлиные гнезда. Засуетились вокруг, словно работники заправки, снимая с него шлем, сапоги, открепляя оружие. Они обмахивали его, разминали запястья, наложили прохладную мазь на лоб; спустя несколько минут его глаза закрылись, и на грани сна он чувствовал на щеке ласковую руку, а очнулся уже без отросшей за месяцы бороды.

– Ну вот, – сказал старший по станции, довольно потирая руки. – Что, уже лучше, солдат?

– Намного, – сказал Тод, оглядывая скудно обставленную, но все же уютную комнату. – Как тут у вас война, гражданский?

– Тяжело, – ответил старик уже не так весело. – Но мы стараемся, помогаем бойцам чем можем. Ты расслабься, солдат, скоро принесут поесть и попить. Ничего особенного – сейчас у нас запас эрзац-продовольствия низкий. Но мы берегли новую химическую ветчину, можем поделиться. Кажется, она из древесной коры, но на вкус терпимо.

– А сигареты есть? – спросил Тод. Ему протянули коричневый цилиндр.

– Боюсь, тоже эрзац: обработанные опилки. Зато горит.

Тод закурил. Едкий дым обжег горло и легкие; он закашлялся и потушил сигарету.

– Уж простите, – с грустью сказал старший. – Лучше у нас ничего нет. Все, все теперь эрзац: сигареты, еда, питье… на войне никому не легко.

Тод вздохнул и откинулся на спинку. Когда в дверь вошла женщина с подносом, он выпрямился и первым делом его глаза уставились на еду. Он даже не заметил, как она