"Зарубежная фантастика -2024-11. Книги 1-19 - Дэвид Фридман Джерролд

каждой руке появляется по короткому мечу, и Сорик окидывает взглядом сперва их, а затем смотрит на меня. Его глаза переполнены какой-то эмоцией, которую мне не удается определить.

– Я здесь не для того, чтобы вредить тебе, – заявляет он и поднимает руки в знак капитуляции, словно сразу после этого я ему поверю.

– Каким образом, черт возьми, ты возвел барьер? Я думала, ламии не владеют такой магией.

Наверное, мне стоило бы спросить, что он тут делает или что-то в этом духе, но единственное, на чем я способна сейчас сфокусировать свое внимание, – что этот неповоротливый ламия на моих глазах использовал магию, присущую кастерам.

– Не владеют. Обычно. Поэтому я и здесь.

Сорик опускает руки и хватается за край своей футболки, начиная задирать ее наверх.

Я отвожу взгляд в сторону, чтобы не видеть этого стриптиза, но если он вдруг нападет, я сумею среагировать. Не понимаю, что он задумал. Что это гребаная ловушка такая? Остаться со мной наедине и начать раздеваться? Неужели ни у кого нет иммунитета к этим долбаным волшебным феромонам?

– Прости, но, думаю, так будет проще всего объяснить, – говорит он, стягивая футболку через голову. Его длинные светлые волосы водопадом рассыпаются по спине.

Я тупо смотрю на него

– Какого, мать твою, черта?

У Сорика есть руны.

Три руны расположены у него между грудными мышцами, и еще две тянутся вниз по обеим сторонам ребер. Я автоматически делаю шаг вперед, и мои глаза в замешательстве распахиваются, когда я пытаюсь осознать то, что открывается моему взору. Смотрю на его ладони в поисках рун, что должны украшать безымянные пальцы, но кожа на них выглядит поврежденной – возможно, обожженной.

– Как? – Мне удается выдавить из себя только это. Я снова и снова пробегаю взглядом по рунам на его теле. Это означает именно то, о чем я думаю?

– Мы с Гриер и не подозревали, что перенос вообще может случиться. Она ни разу не слышала, чтобы подобное происходило вне связи со Стражем или кастером. Мы любили друг друга, и нам казалось, что мы были осторожны. Никто не знал. Но потом случилось это.

Он указывает на руны, растянувшиеся на его груди.

– Она пометила тебя? – спрашиваю я, и он кивает.

– Когда появились метки Избранного, мы оба были в панике. Это означало, что то, что Адриэль пытался сделать на протяжении десятилетий, было действительно возможно. До того момента Гриер считала, что, что бы он с ней ни сделал, он никогда не сможет получить от нее желаемое. Но я неожиданно стал доказательством того, что все, что ей говорили, оказалось неправдой.

Глаза Сорика полны глубокой печали, и она отзывается во мне, пробуждая мою собственную грусть.

– Я пробовал срезать руны на пальцах. Остальные можно было спрятать, но эти нас выдавали. Моя кожа раз за разом регенерировала, пока я наконец-то не выжег руны и не запечатал это ядовитой для нас слюной оборотня.

Слова Сорика отсылают меня к ночи, когда умер Талон. Он тогда сказал нечто похожее: «Они пичкали меня ядом оборотней. Он не дает мне исцелиться». Голос Талона эхом раздается в моей голове, и я встряхиваю ей, чтобы вырваться из воспоминаний и вновь сосредоточиться. Руны на ребрах Сорика такие же, как у меня, и меня осеняет, что, должно быть, он владеет таким же оружием. Видимо, моя мать передала ему и Защитную магию, судя по огромному барьеру, под которым мы сейчас находимся.

Я убираю свои мечи, отпуская магию и позволяя ей вернуться обратно в руны. Устало и рассерженно провожу руками по лицу, не понимая, что мне обо всем этом думать. Окружающую тишину прерывает вой, и я понимаю, что наша встреча скоро закончится.

– Мой отец жив?

– Честно, не знаю. Я почувствовал, когда умерла Гриер, но больше ничего подобного не случалось. Возможно, связь работает только от Гриер к ее Избранному. Если так, случись что с Воном, я бы ничего и не почувствовал. Я не видел его все эти годы, и Адриэль ничего о нем не говорил.

Я напрягаюсь при упоминании этого имени.

Ночь пронзает очередной вой, и в этот раз он звучит ближе. Они что, уже закончили охоту?

– Винна, тебе здесь небезопасно, – говорит Сорик. – Адриэль идет за тобой. Не знаю как, но он что-то замышляет. Тебе нужно уходить.

С минуту смотрю на Сорика, а затем, что-то почувствовав, перевожу взгляд в тень слева от него.

– Мне некуда идти. И даже если бы было, что помешает ему найти меня? Назови место, где я буду в стопроцентной безопасности, и я подумаю о бегстве, но до тех пор…

Сорик отводит взгляд, но я не понимаю, потому ли, что ответ неутешительный, или потому, что он о чем-то раздумывает.

– Пускай Адриэль приходит. Я не беззащитна. Я буду учиться и тренироваться. Я буду готова к встрече с ним.

Сорик делает шаг ко мне, и я автоматически напрягаюсь. Моя реакция огорчает его, и он не подходит ближе.

– Ты так похожа на них обоих. Я до сих пор не могу понять, на кого больше: на Вона или Гриер. Впервые, когда я тебя увидел, я не мог отвести взгляд. Ты смеялась и танцевала со своими Избранными. Хорошо, что у тебя есть они. Твоя мама всегда надеялась, что однажды ты будешь окружена подобной силой.

Голос Сорика становится мягче, когда он заговаривает о моей матери. От этого мое сердце скорбит не только о моей утрате, но и о его. Он поднимает руку, словно собираясь коснуться меня, но тут же опускает. Слева из теней появляется еще один ламия – воплощение пугающе идеальной красоты, как и все они: оливкового цвета кожа, кристально голубые глаза и каштановые волосы, коротко постриженные по бокам и слегка зачесанные наверх. Я тут же возвращаю мечи и приседаю в защитной стойке.

– Сорик, нам пора уходить, – предупреждает новоприбывший.

– Что это за хрен? – спрашиваю я с обвинением и подозрением в голосе.

– Он друг, Винна, ему можно доверять.

– Я не уверена даже в том, могу ли доверять тебе. Поэтому то, что ты ручаешься за какого-то нового ламию, который тайком влез в наш разговор, ничего для меня не значит, – с вызовом говорю я.

Сорик не реагирует на мои слова. Вместо этого он поворачивает голову направо, наклоняя ее. Я понимаю, что он к чему-то прислушивается, и смотрю в том же направлении. Мои руны на ухе по-прежнему активны, и я пытаюсь уловить, из-за чего именно он молчит. До меня доносятся рыки и тихий звук мягких лап, бегущих по земле.

– Сорик, тебе пора уходить. Если они