Фантастика 2025-166 - Августин Ангелов

Корка, командующего войсками Ленинградского военного округа. Причем, арестовали его сразу, как только вспыхнул мятеж еще в Горках. Одновременно в Киеве арестовали и командующего войсками Украинского военного округа Иону Эммануиловича Якира. Похватали и военных рангами пониже, но тоже симпатизировавших троцкистам. Таким образом удалось предотвратить распространение мятежа по стране.

Но, в Поволжье мятеж все-таки разрастался. Пока Буденный бился с войсками мятежников возле села Пировы-Городищи, агитаторы Троцкого, подкрепленные отрядами красногвардейцев-троцкистов, поднимали людей в сельской местности на бунт, призывая крестьян присоединяться к своему мятежу, который они, конечно, мятежом не называли, именуя себя «верными ленинцами» или просто «ленинцами», желающими восстановления справедливости. И эти люди насаждали повсюду, где они появлялись, ненависть к чекистам, называя всех сотрудников ОГПУ врагами, узурпировавшими власть в Москве. А самым главным врагом, разумеется, объявлялся я.

Если чекистов троцкисты уничтожали без всякой пощады, то партийным и советским чиновникам на местах они не угрожали физически, а просто перетягивали их на свою сторону под страхом увольнения. И те, даже если до этого и не симпатизировали троцкистам, в большинстве соглашались работать на них. Ведь Советская власть, по утверждениям агитаторов Троцкого, вроде бы, не менялась, а лишь «очищалась от узурпаторов-чекистов, от гнусной хунты ОГПУ». Потому и власть самого Троцкого, объявившего своей столицей Нижний Новгород, большевики и советские управленцы на местах все-таки признавали, как вполне законную, хотя и знали, конечно, об исключении Троцкого и его последователей из партии по решению последнего партийного съезда. Вот только люди под давлением троцкистской агитации уже не могли точно понять, было ли это решение законным, или же то была провокация, организованная Менжинским, против верных ленинцев?

Кто-то из местных чиновников переходил на сторону троцкистов, скрепя сердце, действуя так из-за страха лишиться должности. Но были и такие, кто вполне добровольно соглашался сотрудничать с «обновленной советской властью, избавленной от чекистской сволочи». А вот тех большевиков и местных бюрократов, кто пробовал возмущаться и протестовать, оказались единицы. Личность Льва Троцкого, как и то, что он объявил себя после покушения на Сталина «единственным законным и верным преемником и наследником Ленина», разумеется, имела большое значение для простых людей. Ведь все помнили его еще наркомвоенмором Советского Союза, да и выступления Троцкого с самых высоких трибун страны звучали не так давно. А произносить речи, зажигающие народ, он умел. Потому основная масса трудящихся на местах в Поволжье быстро признавала вождем именно его.

Нижегородцы даже вполне охотно вступали в троцкистское ополчение. Многих из них, одурманенных троцкистской пропагандой, распирала гордость за свой город. Они надеялись на то, что Нижний теперь навсегда сделается столицей страны, а Москву скоро возьмут войска Троцкого, наведут там порядок, может быть, даже разграбят в ходе взятия, после чего она станет обыкновенным городом без всякого столичного статуса. Эти люди не понимали сути произошедшей подмены. Ведь красных флагов и лозунгов про революцию никто не снимал. Наоборот, к ним еще и прибавились новые, развешенные повсюду троцкистами: «Даешь мировую революцию! Подожжем мировой революционный пожар!»; «Мы не остановимся! Даешь революцию в Европе и Америке!»; «Трепещи, мировой империализм! Революционные массы скоро раздавят тебя!» И еще: «Бей чекистов, предателей дела революции!»; «Долой узурпатора Менжинского!»; «Верные ленинцы вызывают чекистов на бой!»; «Запретим и ликвидируем ОГПУ по всей стране!»

Обо всем этом мне исправно докладывали. Хотя наши конторы в населенных пунктах, взятых мятежниками под свой контроль, троцкисты и разгромили, убив многих чекистов, но законспирированные сети секретных сотрудников все еще функционировали, посылая зашифрованные телеграммы в центр. Потому я, например, знал, что в газете «Волжская правда» сегодня вышла передовица, обвиняющая чекистов в организации покушения на Сталина и в захвате власти в Москве. Я же не мог оперативно вести контрпропаганду, поскольку Бухарин саботировал мои начинания, отказавшись опубликовать в «Правде» статью о расследовании покушения на генсека, которое, как выяснилось, заказал сам Троцкий. А также главред главной газеты страны не выпустил подробный материал про зверства троцкистов в Горках. И я собирался устроить Николаю Ивановичу разнос в самое ближайшее время.

Но сначала я переговорил по телефону с новым начштабом Шапошниковым, приказав ему немедленно задействовать авиацию против мятежников. Он же сообщил мне, что дополнительные части РККА уже выдвигаются навстречу мятежникам с разных направлений. Вот только глубокий снег не позволял коннице развивать успех, отчего сражение у села Пировы-Городищи шло, в основном, на узкой полосе вокруг железной дороги. Убедившись, что военные организовывают противодействие троцкистам, пусть и не так быстро, как мне хотелось бы, но войска все-таки на передовую прибывают и вступают в бой, я позвонил Молотову, приказав, чтобы он немедленно снова собирал Политбюро. Наскоро перекусив прямо в своем кабинете, я выехал с Лубянки в Кремль.

Молотов, как всегда, выполнил мое распоряжение четко. К двум часам дня все заседатели высшего партийного собрания уже были на месте. А я сразу выступил с небольшой речью, обозначив проблемы борьбы против мятежников. Коротко проинформировав о ситуации и не став скрывать, что не удовлетворен скоростью развертывания войск Красной Армии, я заострил внимание на проблеме ведения информационной войны, открыто обвинив Бухарина в саботаже пропагандистских материалов, которые надо было немедленно напечатать в «Правде» и зачитать на всех радиостанциях Москвы. Но, он не удосужился сделать ни того, ни другого! И я прямо задал вопрос: почему? Все присутствовавшие уставились на него, а Николай сидел, побледневший под взглядами остальных партийных бонз, и что-то мямлил в свое оправдание.

— Я… не хотел слишком сильно волновать народ, — протянул Бухарин. И добавил уже увереннее:

— Мне кажется, что наши люди уже очень устали от насилия. Они хотят спокойствия, передышки. Потому я не считаю нужным лишний раз волновать советских граждан…

Но я поставил его на место, сказав жестко:

— Как председатель ЧКГБ, я требую, чтобы вы, товарищ Бухарин, не рассуждали, а печатали то, что необходимо нам для идеологической борьбы с Троцким! Или же вы собираетесь покрывать его преступления?

Под моим строгим взглядом поверх очков Николай побледнел еще больше, пробормотав:

— Как вы могли подумать такое? Я просто не хотел бы раздувать конфликт. Хватит уже нам убийств. Возможно, дело еще можно уладить переговорами, а такие резкие публикации, которые предлагаете вы, могут сильно осложнить переговорный фон!

— Значит, вы уже о переговорах с Троцким подумываете? — неожиданно задал вопрос Молотов.

И Бухарин признался:

— Да, я за решение проблемы путем переговоров. Все-таки Лев Троцкий много лет являлся нашим партнером по партии и правительству. Возможно, вместо военных действий внутри страны, нам следовало бы попытаться создать коалиционное