Фантастика 2025-166 - Августин Ангелов

— Товарищ Сталин был бы категорически против! — заметил Молотов, а Ворошилов, как обычно, поддакнул ему.

Тут снова вмешался я:

— Отдаете ли вы себе отчет, Николай Иванович, что предлагаете? Ведь вы, по сути, желаете сотрудничать с врагами, от рук которых прямо сейчас гибнут советские люди! И это вместо того, чтобы беспощадно обличать их бесчеловечные действия через газету «Правда» и по радио! Да вы не пропагандист, батенька, а самый настоящий коллаборационист!

Бухарин зло глянул мне в глаза, проигнорировав мои слова и бросив мне в лицо обвинение:

— Это вы и ваши чекисты втянули нас в вооруженное противостояние! Вы же первый выступили на съезде с обличениями Троцкого и устроили гонения на его последователей! Вот и результат! А Лев не тот человек, который молча стерпел бы подобные унижения! И я не верю вашему расследованию, что за покушением на Сталина стоит именно он. Возможно, что это ваши чекисты все организовали, тот же Трилиссер легко мог подослать этого своего Блюмкина…

Пожалуй, Бухарин вел себя слишком даже дерзко. И мне в мозг закралась мысль: не ведет ли он, на самом деле, с Троцким какие-нибудь сепаратные переговоры? И, возможно, Бухарин уже заручился поддержкой других членов Политбюро? Во всяком случае, никто, кроме Молотова, пока не высказывался, осуждая позицию Николая. Остальные молчали, словно чего-то выжидая. А не сговорился ли Бухарин с остальными заседателями, чтобы предать и сместить меня? От этой мысли даже сделалось не по себе, а на спине у меня выступил холодный пот.

Но, тут высказался Рыков:

— В самом деле, почему бы не попробовать договориться? Если условия устроят нас, мы можем пойти на некоторые уступки. Предлагаю вынести вопрос о переговорах с Троцким на голосование. Кто «за», прошу поднять руки.

И он сам поднял руку первым. А я, внимательно посмотрев на Алексея Ивановича, сразу припомнил их недавний телефонный разговор с Бухариным, перехваченный сотрудниками СПЕКО, подумав: «Ведь точно же сговорились за моей спиной, гады!» Наверняка между Бухариным и Рыковым напрямую, без всяких телефонов, имели место и другие подобные разговоры, направленные на выработку «переговорной позиции». И я уже подозревал, что и остальные члены Политбюро были в той или иной степени втянуты этими «левыми коммунистами» в предательскую «партию мирных переговоров».

Да, это было самое настоящее предательство. Похоже, Бухарин все-таки подговорил Рыкова устроить тихий «дворцовый переворот», который я прозевал, не ожидая подобного удара в спину! Впрочем, голосование быстро дало мне ответы об участниках этого нового заговора. Следом за Рыковым и Бухариным руку поднял Томский, а за ним несколько неуверенно, но все же потянул руку вверх Рудзутак. Похоже, «левые коммунисты» неплохо провели предварительную обработку, раз так быстро перетянули его на свою сторону. Интересно, что они этому Рудзутаку пообещали?

Сердце мое в тот момент екнуло. Но, против переговоров уверенно проголосовали Молотов, Ворошилов, Куйбышев и Калинин. Получалось, что голоса разделились поровну. И это означало самый настоящий раскол в составе Политбюро! Вот только я, конечно, присоединился к голосам против переговоров. И потому перевес в один голос оказался на моей стороне. Но, радоваться было рановато, потому что Бухарин сразу заметил:

— А вы, товарищ Менжинский, формально голосовать права не имеете, поскольку вас еще не успели утвердить членом Политбюро.

— Да, у вас нет совещательного голоса на этом заседании. Вы можете только вносить предложения, — поддакнул Бухарину Томский.

Глава 10

— Но, он же избран нами исполняющим обязанности генерального секретаря ЦК, а это высшая партийная должность! И потому он имеет право принимать участие в самых высших партийных собраниях, — попытался возразить Молотов.

Вот только Бухарин настаивал на своем:

— Принимать участие имеет право. Это так. Но, права голоса на заседаниях Политбюро у него нет! Поскольку правом голоса на подобных собраниях обладают лишь члены Политбюро и те кандидаты в члены, которым предоставлено право совещательного голоса! А товарищу Менжинскому такого права официально не предоставляли.

Тут неожиданно возразил Калинин:

— Позвольте не согласиться, Николай Иванович! Должность генерального секретаря уже сама по себе предполагает его членство в Политбюро, как и право голоса. А раз товарищ Менжинский назначен на эту должность, пусть и исполняющим обязанности, следовательно, он, фактически, объявлен и членом Политбюро. Поскольку генеральный секретарь избирается из членов Политбюро, и никак иначе!

Тут и я перешел в атаку, поняв, что если прямо сейчас не пресеку неповиновение, то эти «левые коммунисты», руководимые Бухариным, начнут вить из меня веревки. Потому я строго сказал:

— Вы, товарищ Бухарин, забываете, что меня избрали еще и председателем ЧКГБ с самыми серьезными полномочиями, делегированными мне этим же собранием, ради наведения порядка в стране. А потому, как председатель ЧКГБ, я обязан арестовать вас, как саботажника и подстрекателя к политическому расколу в Политбюро. А всем прочим напоминаю, что фракции в партии были запрещены еще Владимиром Ильичом Лениным.

Николай дернулся, хотел еще что-то сказать, но Эльза, которая, как всегда, присутствовала вместе со мной на собрании в качестве секретаря, едва услышав о моем решении арестовать Бухарина, сразу переместилась почти мгновенно и бесшумно, словно кошка. Оказавшись за спиной у главреда «Правды», она прижала ствол своего револьвера к его голове, сказав почти ласково:

— Не нужно сопротивляться. Пройдемте со мной.

Но, Бухарин, услышав женский голос, похоже, не воспринял происходящее всерьез. Привстав со стула, он обернулся и попытался отобрать револьвер у секретарши. Ведь он считал Эльзу самой обыкновенной секретаршей и не более того, не предполагая, что перед ним закоренелая хищница, не однажды пробовавшая вкус человеческой крови. Потому он разозлил ее совершенно зря, оказавшись на полу после того, как был оглушен резким ударом рукояткой револьвера в область виска.

Я тоже времени не терял, отступив к двери и приказав караульным из своей личной охраны увести арестованного и доставить его в следственный изолятор Лубянки. После покушения на Сталина, я взял за правило выставлять в коридоре возле тех помещений, в которых мне приходилось работать, крепких парней из дивизии имени Дзержинского, вооруженных «Томпсонами». Они же охраняли меня и в поездках. До создания аналога ФСО было еще далековато, но охрана для первого лица являлась насущной потребностью уже сейчас.

Люди, отобранные мной для этой цели, сопровождали нас с Эльзой, когда мы передвигались по железной дороге на бронепоезде, да еще они же приняли активное участие в атаке на мятежников в Горках. Так что ребята уже показали себя в настоящем деле. К тому