Компания «Охотники на монстров» - Ларри Коррейя

крутанул его над головой и рубанул по мерзким отросткам так, что они разлетелись брызгами слизи. Черные щупальца вонзились в меня, пытаясь сломать мои ребра, добраться до сердца. Если б не сила Древних во мне, я бы тут же умер. Схватившись за скользкое щупальце, я потянул Проклятого к себе и воткнул между красных глаз пику на конце секиры. Крик эхом раздался в моем мозгу. Эту тварь не взять было обычным оружием. Вот только в фамильном топоре его предков ничего обычного не было.

Он вырвался, впервые за много веков вспомнив, что такое страх. Я в безумии берсерка погнался за ним, рубя колыхающуюся массу секирой, пронзая пикой. Разросшаяся черная сфера захватила уже весь центр крошечного мирка.

Я загнал Проклятого на самый край пирамиды и обрушил лезвие на черную рожу, рассекая древние кости, далеко отшвырнув шлем. Он улетел куда-то, исчез в черной буре.

Проклятый был повержен. Болтался рассеченный череп, изрубленные щупальца истекали черной жижей. Стены мирка затряслись, теряя свой якорь, и мы поднялись над Алабамой. Снег за спиной Проклятого исчез, полетели вниз деревья и камни. Карманное измерение разрушалось.

Железная кираса так и манила меня, я был уверен, что орган, благодаря которому эта искаженная тварь все еще жива, где-то под ней. Чувствовал биение.

ЭТО НЕВОЗМОЖНО! АРТЕФАКТ МОЙ! Я ЕГО ХОЗЯИН! ТЫ ОТНЯЛ ЕГО У МЕНЯ! МЕНЯ ПРЕДАЛИ!

Малшик, стой, пожалуйста. Управляй гнев. Ты знаешь, кто ты. Все не должно так кончиться. Это – то, что она хочет. Что Древние хотят.

ПОЩАДИ МЕНЯ. ПРОШУ.

Клинок легко прошел через древний доспех. Кусок плоти, служивший Мачадо сердцем, развалился на две половины. Я выдернул топор, и черная жижа хлынула тугой струей из отверстия в броне, прямо мне в лицо. Я сплюнул, меня едва не стошнило. Мачадо с хлюпаньем шлепнулся на край пирамиды и покатился вниз. Капли его «крови», захваченные артефактом, повисли в воздухе и втянулись в черную сферу.

Нет! Что ты наделал?! Ты нас всех приговорить!

Как наяву я услышал голос Эрла:

«Охотникам нельзя терять контроль! Понял?! Никогда не теряй контроль!»

Я сам жаловался Трою на это в ту ночь, когда хотел уйти. Когда я злюсь, когда теряю контроль, страдают люди.

И вот я чувствую во рту вкус черной мерзкой жижи, как Мачадо за пятьсот лет до меня чувствовал во рту вкус крови…

Что я натворил?!

– Жертва принесена, – чистейшим голосом произнесла Кориниа.

Я резко развернулся, сжимая в руке секиру. Жрица стояла на противоположном конце пирамиды, одной рукой обхватив Джули за шею, а другой прижав к ее горлу церемониальный кинжал, так, что струйка крови потекла. Я шагнул было вперед, но жрица надавила на рукоять сильнее. Джули вскрикнула.

– Хватит, охотник, – сказала Кориниа, и сила Древних испарилась вдруг из моего тела. Я ослабел, закружилась голова. Чувствуя себя пустым, я повалился на колени.

– Ты свою долю уже попробовал.

– Отпусти ее, – велел я. Джули была испугана, но больше зла и, как могла, боролась с жрицей. Ее цепи были разорваны, но она никак не могла избавиться от стального захвата Коринии. Жрица все еще была словно слеплена из черной слизи, но черты ее лица точно стали узнаваемыми. Красные огоньки стали хитрыми человеческими глазами, которые я помнил. И смотрели на что-то позади меня.

Рев, раздавшийся вдруг, заглушил даже вой урагана – боевой клич неостановимой силы. Я обернулся и увидел, как штык Зверюги летит прямо мне в горло. Уворачиваться было некогда.

Кориниа тоже уставилась на штык… и тот остановился, вибрируя, обдавая жаром мою кожу. Татуированный взглянул на меня, потом на дробовик в своих ручищах, потом на жрицу. Она глянула в ответ, и гигант вдруг отлетел, словно его грузовиком сбило. Прокатившись через всю верхнюю площадку пирамиды, он остановился рядом с телом вампира, превратившимся уже в скелет, и вскинул мой дробовик. Татуировка черепа изменилась, придав его лицу еще бо`льшую решимость, темные линии на теле закружились в унисон с порывами энергии наверху. Гигант двинулся ко мне.

– Попался мне могучий вервольф. Славная битва разразилась за право в это царство зла подняться. Отвечай, кто ты есть!

Кориниа рассмеялась. Джули поморщилась, когда лезвие глубже вошло в ее шею.

– Ты не помнишь меня, капитан Тралл? Это я привела твоего генерала к его судьбе.

– Злобное создание! Раз я отнял твою жизнь, отниму и снова! – крикнул Тралл и, вместо того чтобы броситься на меня, двинулся к жрице. – Ты вырвала артефакт из рук моих. Слуги мои похоронили меня под горой. Но не суждено мне умереть. Я поклялся духам предков моего ярла. Я…

Кориниа прищурилась, и его снова подбросило в воздух.

– Идиот. Ты меня утомил. И исчерпал свою полезность, – прошипела она. – Тогда мы нуждались в защитнике Кумареш Яра, но те времена прошли. Мачадо должен был заработать право коснуться его. Ему нужен был бессмертный враг. Мы не могли просто отдать ему артефакт, пока не наступило нужное время. Спасибо за службу, мой добрый капитан.

Тралл вскочил на ноги. Он, наверное, подобрал все мои пушки, потому что выхватил из-за спины оба моих револьвера и наставил на Кориниу, нащупывая спусковые крючки. Жрица отшвырнула их силой мысли, вырвав из лапищ Тралла, – только пули от пирамиды отрикошетили.

Неубиваемый страж снова кинулся на нее с ревом. Пятьсот лет он защищал артефакт от смертных, смевших пожелать силы Древних. Он пожертвовал нормальной жизнью, вечно скрываясь, вечно сражаясь, пытаясь спрятать артефакт от слуг Проклятого. Один раз шкатулку украли нацисты, но он вернул ее, потом ее отобрали семеро Хозяев, и теперь он пришел забрать ее снова, и уничтожить любого, кто решится ее использовать. Он был Хранителем.

Вот только Древние в его услугах больше не нуждались.

Он резко остановился, схватился за лицо.

– Что за подлое колдовство?! – воскликнул он и взревел от боли: движущиеся магические татуировки сорвало с его кожи вместе с плотью. – Нет! АРРРГХХХ!

Он заскрипел зубами в агонии. Черные линии зазмеились по воздуху, возвращаясь в черную сферу из которой когда-то появились. Одежда Тралла зашуршала и зашевелилась – остальные татуировки искали выход, прорывались сквозь ткань, оставляя кровавые пятна. Он упал на колени, дрожа в конвульсиях, а артефакт просто обдирал с него кожу, как кожуру с яблока. Я не смог смотреть и отвернулся. Никогда еще не видел такой жути.

Он упал плашмя в лужу крови, одурев от боли. Из-под разорванной одежды виднелись вздрагивающие мышцы и сухожилия.

– Как же больно, должно быть, смертному выносить возложенную на него честь! Тебя не трогали ни годы,