Янтарная гавань - Виолетта Орлова

Кто-то грубо вытолкал его из палатки и неприлично тыкал в его сторону пальцем. Вокруг их маленького лагеря собралось около десяти раторбержцев; так же здесь был и король собственной персоной со своим верным помощником Клоком. Их группа была окружена стайкой серых крыс, которые замерли в любопытстве, шевеля носиками, очевидно, тоже пытаясь разобраться, почему возник переполох.

– Что происходит? – непонимающим голосом проговорил юноша, пытаясь прийти в себя после сна. Вдруг он увидел Тода, который нелепо стоял на коленях перед мышиным королем с заломленными за спиной руками, и ему стало дурно.

– Твой человек вероломно выкрал у меня ключ ночью и попытался открыть запретную дверь, – сухим и монотонным голосом проговорил Клок, однако черные глаза его горели торжествующим злорадством.

– Тод! – на этот раз воскликнула Диана. Девушка ничего не прибавила к этому высказыванию, словно бы поперхнувшись своими словами. Беруанец медленно поднял голову: на красивом и гордом лице его виднелась кровь. Чувствовалось, что его сильно побили. Юноша не сказал ни слова, только криво улыбнулся и все.

– Если он действовал без твоего ведома, то я накажу его за проступок по законам нашего города. Воровство карается у нас очень строго – ночь в крысятнике. Если после этого он выживет, то навсегда останется в Раторберге. Все остальные смогут уйти, когда пожелают, – строго провозгласил король.

– Артур не знал, что я собираюсь это сделать, – спокойным и ровным голосом проговорил Тод. – И я согласен с тем, что должен понести наказание.

– Молчи, помойная крыса, если не хочешь, чтобы тебе еще всыпали! – визгливым голосом выкрикнул Клок.

Артур с присущей ему смелостью посмотрел в глаза королю, явно ожидавшему его ответа. Сейчас как раз наступил момент, когда отважному руководителю не следовало говорить правду, если он действительно хочет спасти самонадеянного беруанца.

– Я прошу прощения, – тихо, но твердо сказал он. – Я сам приказал Тоду это сделать, поскольку пожалел тех людей, что вы изгнали. Я знаю, это было глупо и самонадеянно, но мне хотелось убедиться в том, что они живы.

Король глубоко вздохнул. Он мучительно долго обдумывал свой ответ, минуты две-три.

– Это меняет дело. Ты должен понять, что своим глупым решением ты чуть не навлек беду на всех нас. Если бы хоть одна тростниковая крыса пробежала к нам… Ты представляешь, что могло бы произойти?

Артур виновато опустил голову.

– Я понимаю.

– Но ты честно рассказал мне обо всем и не стал сваливать свою вину на другого… За это я люблю тебя еще больше! – вдруг воскликнул Грызун, вне себя от восторга. Подданные с искренним удивлением и разочарованием смотрели на короля; они явно рассчитывали на трепку, а вместо этого Грызун проявил небывалое милосердие! Более всех расстроился Клок. Он побледнел, затем покраснел, а на широком лбу его выступили крупные капли пота. Казалось, он ждал совсем иного исхода.

– Твоего человека мы все-таки немного потрепали за кражу, но, думаю, он нас простит. Я жду вас на завтраке через… Немедленно! – бодро провозгласил Грызун и со своей свитой направился ко дворцу. Артур перевел взгляд на друзей; одеты они были кое-как, раторбержцы явно застали их врасплох, Даниел сонно зевал, еще не придя до конца в себя. Тод по-прежнему стоял на коленях; на его руках отчетливо просматривались страшные синяки. Лицо его было таким расстроенным и убитым, что Артур не решился его отчитывать. Но Диана, в отличие от него, пришла в совершенную ярость.

– Как ты мог нас так подставить? Зачем ты вообще стал это делать? Не спросив! За спиной у нас всех! – совершенно выходя из себя, выкрикнула она.

– Ты же хотела помочь тому мальчишке. По крайней мере, мне так показалось. Но выяснилось, что, похоже, его специально подослал Клок, намеренно отдав ему ключи от всех замков. Кажется, помощник короля мечтает нам насолить… Ах, я такой самонадеянный глупец! Мне так хотелось сделать что-то, чтобы ты снова… Похвалила меня. Как тогда, когда я помог выбраться Артуру…

– Ах вот как? Похвалила?! Только что Артуру пришлось брать на себя твою вину, его могли наказать из-за твоей мальчишеской выходки! – голос Дианы вдруг сорвался и она, к удивлению всех присутствующих, разразилась горестными рыданиями. Это было удивительно, если принимать во внимание тот факт, что девушка никогда ранее не выходила из себя, даже в самых критичных ситуациях. В первый раз друзья наблюдали ее плачущей. Артур медленно приблизился к девушке.

– Да ладно тебе, Ди, все ведь обошлось! – смущенно проговорил он.

– Мы еще не знаем, как это отразится в будущем! – возразила Диана, с трудом подавив в своей груди рыдания. Сероглазая девушка уже почти пришла в себя. Затем она посмотрела на совершенно бледного и несчастного Тода, и в глазах ее бушевали такие эмоции, что бедному юноше показалось, будто на него сходит снежная лавина. – Если в следующий раз захочешь сделать что-то для меня, то подумай лучше о нем! Неужели ты не осознаешь, Тод, что я люблю его всем сердцем, больше жизни, своей и твоей вместе взятых? Неужели ты так и не понял, что в путешествие я отправилась только из-за него, Тод, из-за него! – исступленно проговорив эти слова, девушка в отчаянии отвернулась от них и медленно пошла в сторону дворца. Ее плечи еще беззащитно вздрагивали от переполнявших ее эмоций. Артур какое-то время смотрел ей вслед, и его губы помимо воли своего обладателя растянулись в мечтательную улыбку. В первый раз он услышал от своей подруги столь желанное признание, и это настолько воодушевило и даже окрылило его, что он разом простил всех: Тода за его глупую выходку, Клока за проявленную подлость и, наконец, Хвостика за наглое вранье. Даже их пребывание в Раторберге показалось ему сущей безделицей, ибо для него в этот момент существовала только его любовь.

– М-да-а… – протянул Тин, не найдя ничего умнее. – Повезло тебе, Арч.

Больше они не затрагивали эту тему, ибо Тод выглядел настолько мрачным и угрюмым, что никто просто не решился как-то комментировать сложившуюся ситуацию. Артур пошел за Дианой, так как не хотел оставлять ее наедине с мышиным королем. Все остальные, наскоро приведя себя в порядок, тоже поплелись во дворец, сопровождаемые оживленным попискиванием. Инк с Тодом шли последними.

– Мне совершенно не жаль тебя, – вдруг каким-то особенно жестким голосом проговорил Инк, глядя на избитого беруанца. Тот вздрогнул. Помолчал. Затем его губы скривились в горькую усмешку.

– Твоя жалость – это последнее, на что я рассчитывал, Ик.

– Ты ведешь себя непредсказуемо, эмоции управляют тобой. Зачем ты пошел с нами?

– Это зачем я пошел? А ты вообще зачем