Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский

светились яркие гирлянды огней. Унылая снежная равнина по обе стороны от дороги сменилась редкими строениями, старательно обнесенными деревянными заборами, а где и листовым металлопрофилем. Срубленные из лиственницы добротные дома появились позже. Единственная дорога втянулась в городские постройки, освещенные уличными фонарями.

Гости с любопытством разглядывали Мезень, отодвинув самодельные ситцевые занавески в сторону. Никита отметил, что почти не видит каменных домов, все сплошь из дерева, оцилиндрованного бревна или строганого бруса, стоящие на массивном фундаменте из гранита. Единственный раз промелькнуло двухэтажное, из белого кирпича, здание, на крыше которого неоном светилось название «Арктика».

Почуяв интерес гостей, Анисим громким голосом, перекрикивая завывание мотора, произнес:

— Наша достопримечательность! Торгово-развлекательный центр с детскими игровыми площадками! Купцы скинулись на доброе дело, за два лета построили! У нас здесь город-то купеческий, хозяйский!

Машина свернула налево и стала петлять по улочкам, которые выглядели уже не столь презентабельно, как центральная. Большая часть из них не имела уличного освещения, и только свет из окон домов давал хоть какие-то ориентиры.

— Сейчас к Мещериным заедем! — пояснил Анисим. — Там переночуете, а с завтрашнего дня уже своими делами займетесь.

Через несколько минут болтанки «Буран» остановился возле мощных ворот из дубовых плах, на которых в свете двух фонарей можно было рассмотреть искусную резьбу в виде каких-то растений и листочков, переплетенных в замысловатые сюжетные картины. Несомненно, имевших некий сакральный смысл для проживающих здесь людей.

— Вас ждут, — повернулся к ним Анисим, но почему-то не торопился выходить из машины, и даже двигатель не заглушил. — Я свое дело сделал, надо домой ехать.

Слон, несмотря на габариты, первым оказался возле двери, рывком распахнул ее и выскочил наружу, профессионально оглядываясь по сторонам. Следом за ним на расчищенную от снега забетонированную площадку встал Полозов. Никита не забыл поблагодарить Анисима за помощь, и как только оказался на морозном воздухе, остро пахнущем дымом из печных труб и углем из домашних котельных, понял, что их ждали.

Калитка в воротах тут же распахнулась, навстречу вышел молодой парень в щегольски распахнутой дубленке и с малахаем на голове. Поглядев вслед умчавшемуся «Бурану», он перевел взгляд на гостей и безошибочно, с уверенностью, присущей человеку, знающего, что делать, обратился к Никите с глубоким поклоном:

— Приветствую тебя, Князь, и воинов твоих.

— Я не князь, — не сразу понял волхв, почему так к нему обращается парень, но осознал свою ошибку, когда тот приподнял малахай с бровей и с удивлением взглянул на него.

— Как же не Князь? Медальон власти я чувствую очень хорошо.

Никита кивнул. Символ Высшего Воинства, как назвал его старик Мещерин, когда гостил в «Гнезде», сейчас висел на шее и чувствительно тянул вниз. Атрибут солидный, но можно было отлить его в меньшей форме. Выходит, парень-то одаренный, если ощутил его через одежду. Иного ожидать и не приходилось. Никита знал, к кому в гости приехал.

— Проходите, не стойте на морозе, — встречающий окинул гостей лукавым взглядом, оценивая, как они одеты. — К ночи давить начинает. Вон, дым столбом из печей…

На огромном дворе раскинулся двухъярусный дом из матерого листвяка на солидном бутовом фундаменте, с опоясывающей по фронтону и закрытой на зиму стеклопакетами галереей. Под каскадом трех или четырех крыш были соединены несколько жилых помещений. В дом вела широкая крытая лестница с резными перилами. Чуть в стороне высились какие-то хозяйственные постройки из беленого шлакоблока. Гаражный бокс, освещавшийся двум уличными фонарями, имел высокие двустворчатые металлические ворота, и мог вместить — на глаз — три или четыре внедорожника. По соседству с ним притулились еще парочка секций непонятного назначения. Вдоль забора, погромыхивая цепью, бегал огромный черный пес. Он не стал лаять на незнакомых людей, реагируя на успокаивающий жест парня. Просто развернулся и неторопливо побрел к своей конуре, больше похожей на миниатюрный сарай, запрыгнул на него и развалился с видом выполнившего долг охранника.

Встречал петербуржцев сам Всеслав Гордеевич в теплой флисовой рубахе навыпуск и в мягких меховых тапках. Он безбоязненно вышел на крыльцо и терпеливо ждал, когда первым поднимется Никита, и легким наклоном поседевшей головы приветствовал его. И только потом крепко пожал протянутую ему руку. Настоящий Патриарх и глава Рода в одном лице. Видать, не хочет передавать бразды правления в молодые руки, крепко держит почетное и суетное место.

— С прибытием, Князь, — густым голосом произнес Мещерин. — Заждались.

— Дела задерживали, — не показывая никаких эмоций и не оправдываясь, ответил Никита. — Что же ты, Всеслав Гордеевич, на холоде раздетым стоишь? Пойдем в дом.

— Положено, — отрезал старик и показал рукой, чтобы гость первым переступил порог «холодных» сеней. А сам с любопытством стал знакомиться с Полозовым и Слоном. Последнего он признал, и даже пошутил, что личник стал еще крупнее. Не иначе, Князь на каких-то дрожжах выращивает.

Семейство Мещериных оказалось весьма многочисленным. У Всеслава Гордеевича и его жены Ульяны Киприановны оказалось трое сыновей и дочка. Двое старших уже давно обзавелись своим семейством. Выяснилось, что встречал столичных гостей младший сын Никон — крепкий, кряжистый парень, не уступавший Слону в габаритах. Он и сейчас с прищуром смотрел на личника, что-то прикидывая в своей кудрявой голове. Слон перехватил его взгляд и понимающе усмехнулся.

Старшие сыновья Кузьма и Денис также, как и отец, сначала склонили перед Никитой головы, а потом степенно пожали руку ему и Олегу со Слоном. Перезнакомились, можно сказать.

У дочери, волоокой красавицы с тугой пшеничной косой, перекинутой на высокую грудь, было очень удивительное и необычное имя — Ручеяна. Она поклонилась куда ниже, но с достоинством, как и подобает знающей себе цену женщине. А потом смелым и оценивающим взглядом оглядела как Никиту, так и Полозова со Слоном. Тот сразу расплылся в улыбке.

Никита сразу почувствовал в ней искру Дара. Аурный контур светился нежно-зелеными всполохами с редкими золотистыми проблесками, что говорило о прекрасном здоровье и относительно хорошем магическом потенциале. Не совсем понял, что его заинтересовало, да и бесцеремонно разглядывать девушку в хозяйском доме не стоит. Будет еще время.

Он с одобрением поглядел на Всеслава Гордеевича, сумевшего в приличном для мужчины возрасте дать жизнь Ручеяне. Возраст его дочери Никита определил с легкостью. Восемнадцать лет, самая середка.

Когда первая суета с раздеванием и знакомством закончилась, Полозов воспользовался моментом и впечатал локоть под ребро Слона. И прошептал:

— Даже не вздумай, романтик!

— Ты о чем? — удивленно спросил Слон, приглаживая встопорщенные волосы.

— На девушку как кот на сметану облизываешься.

— Я же не блудить сюда приехал! — деланно возмутился личник. — А девка-то хороша! Признайся!

— Вы о чем шепчетесь, воины? —