Салага - Василиса Мельницкая

решился бы нарушить прямой приказ Александра Ивановича, если бы не состояние Яры. С третьего этапа испытания она вышла в состоянии сомнамбулы. Савелий надеялся, что ей помогут ее новые друзья, но Яра от них сбежала. Хорошо, что за руль не села.

— Как дела? — спросил Сава.

Глупый вопрос. Но его волнение Яра чувствует и без слов.

— Прекрасно, — ответила она.

И этот голос… Чужой, низкий… Савелий с трудом подавил вздох, представив, как долго он не услышит чудесный, звенящий серебром голос Яры. И тут же одернул себя. Не ему им наслаждаться. Не далее, как сегодня утром отец прямым текстом заявил, что пора готовиться к официальной помолвке.

— Яр, прости. — Савелий зябко повел плечами. — Я не мог сказать.

— О Леониде? — уточнила Яра. — Или о полиграфе? Впрочем, без разницы, даже если обо всем сразу. Очередная клятва о неразглашении. Понимаю. Не виню.

Прежняя Яра расстроилась бы. Прежняя Яра спросила бы с обидой, почему он знал, но ничего не сказал. Савелий породил чудовище.

— Что не так с полиграфом? — поинтересовался он. — Я знал только о Леониде. Вспомни, ты же с Матвеем была, когда личину впервые показывала, а я…

— Избавь меня от подробностей, — поморщилась Яра. — Я же сказал, что не виню.

— А я узнал позже, — упрямо договорил Савелий. — От Александра Ивановича. Он и запретил…

Мимо них прошел подвыпивший мужчина, обеими руками хватаясь за поручни.

— Яр, что с полиграфом? — Савелий повторил вопрос, дождавшись, когда мужчина выйдет из вагона на остановке.

— Ничего. — Яра устало потерла виски пальцами. — Наверное, я его не прошел. Первый этап тоже завалил. И меня раскрыли в первый же день. Но я уже зачислен, так что это неважно. Ты один? А где Матвей?

— Понятия не имею, где Матвей. Днем был на практике. Яр, почему у меня стойкое ощущение, что ты не рада… не рад меня видеть?

— Потому что это правда. Но это не имеет отношения к тебе лично. Я так устал, что ничего не чувствую.

Она следовала правилам, говорила о себе, как о мужчине, в любой ситуации. А Савелий сбивался, и это его жутко злило.

— Я тебя провожу, — сказал он.

— Не стоит, — отозвалась Яра.

— Я провожу, — повторил он.

Автобуса Яра ждать не стала, пошла пешком. Савелий держался рядом, и молчать было как-то глупо.

— А что этот… Леонид? Он ведь промолчал, верно?

— За маску он заглянул, но я не знаю, за первую или за обе. Подыграл. Даже развлекся. Сказал, что будет молчать.

— Почему? Он что-то попросил за молчание?

— Ничего. И Мишка тоже ничего.

— Мишка? Этот тот, который у тебя живет? Он тоже знает⁈

— Этот только о шрамах. Он так сказал.

— Александр Иванович был прав… — пробормотал Савелий.

— Он всегда прав, не находишь? — усмехнулась Яра. — В чем на этот раз?

Впервые за последний час она проявила хоть какую-то эмоцию. Савелия это порадовало.

— Он говорил, что твой секрет будут хранить. Кто-то, возможно, не бескорыстно, но сплетни о том, что Ярик Михайлов — девушка, не появится.

— Еще неизвестно, — возразила Яра. — Может, уже завтра вся академия гудеть будет.

Она остановилась возле магазина.

— Сав, я зайду, а ты иди. До дома недалеко. Миша может раньше меня вернуться. Спасибо, что проводил.

— Ты завтра к Александру Ивановичу пойдешь? — спросил Савелий.

— А есть выбор?

— Увидимся там. Мне надо с тобой поговорить.

Он отступил в тень. Дождался, когда Яра выйдет из магазина. Проводил ее до подъезда. Убедился, что зажегся свет в окнах ее квартиры.

Два года прошло, а легче не стало. Ни на толику. Савелий пытался пуститься во все тяжкие, убеждал себя в том, что желание быть с Ярой происходит из банальной недоступности этой девушки, взывал к чувству долга перед родом. Бесполезно. Савелий желал Яру, и ничего не мог с этим поделать. Это и есть любовь? Или все же одержимость?

Успокаивало одно, Яра не встречалась ни с кем другим. А его невеста не спешила возвращаться из-за границы. И таинственный бастард императора еще не заявил на Яру свои права.

Савелий понимал, почему Яра не давала волю чувствам. Он ведь ощущал ее эмоции. Слова ничего не значили. Яра выбрала его сердцем. И запретила себе любить. Он понимал. Яра слишком слаба, чтобы идти против императора. Слишком зависима. Слишком беззащитна.

Он понимал и то, что это временно. Эспер с десятым уровнем — это сила, с которой придется считаться даже императору. Разумеется, если Яра не полезет на рожон.

А еще Савелий помнил о клятве, что дал два года назад. Клятва на крови не позволит ему выбрать род. Его долг и честь принадлежат той, кому он дал клятву. Яра то ли забыла об этом, то ли не придавала клятве никакого значения. Она оставила попытки разобраться в том, что произошло более десяти лет назад. Или терпеливо ждет подходящего момента. И это разумно.

Матвей появился неожиданно, будто вышагнул из темноты.

— Предупреждать надо, — проворчал Савелий. — Ты давно тут?

— Ты к Яре первый подошел, я не стал мешать.

Значит, дышал в затылок. Да так, что ни Савелий, ни Яра его не почувствовали. Недаром Матвея во внешнюю разведку забрали.

До ближайшей станции метро шли пешком. В районе, где жила Яра, теплый летний вечер пах цветами из палисадников и жареной картошкой из распахнутых окон. Бубнил телевизор, играла музыка, пели песни под гитару.

— Как практика? — спросил Савелий.

Вообще, Матвею ее уже засчитали. Он принимал активное участие в подготовке Яры к академии, и Александр Иванович сказал, что будет справедливым оценить его старания. Но, тем не менее, использовал племянника для мелких поручений, «дабы создать видимость».

— Сегодня важную особу встречали. В аэропорту, — сообщил Матвей.

— Да? И кого же? — поддержал разговор Савелий.

— Анастасию Астор.

Удар удалось перенести стойко.

— И как она? — спросил Савелий, помолчав. — Страшная?

— Можно подумать, ты фотографий не видел! — хохотнул Матвей.

— Принципиально не смотрел.

— Вот и меня не спрашивай. Кто я такой, чтобы оценивать внешность твоей невесты?

— Друг, — буркнул Савелий. — Ничего, вот найдет дед тебе невесту…

— Он уже пытался.

— И как?