Плюшевый: пророк - Сергей Александрович Плотников

Опыт! Опять! Он ее моложе лет на пять-шесть! Откуда у него опыт, спрашивается⁈

Но чем больше Яса смотрела за тем, как Коннах тренируется; как он раз за разом пытается выполнить «удар в щель между миром объектов и миром внутренней энергии»; как он обменивается легкими, шутливыми репликами с госпожой, и как она, хоть и учит его, явно подчиняется его авторитету, тем больше Яса понимала — каким-то образом у него и правда больше опыта. Пожалуй, даже больше опыта, чем у госпожи!

Этот подросток… нет, уже, пожалуй, юноша… двигался так спокойно, ловко и естественно, что едва ли даже самый строгий тренер нашел бы, к чему придраться. А если он все же допускал все же где-то заминку, то замечал ее почти сразу и исправлялся сам. Такое внимание к собственным движениям, такую осознанность в каждом жесте Яса видела только у мастеров! Не обязательно сильных мастеров, но у тех, кто шел по своему Пути много десятилетий!

Откуда она у парня, которому, кажется, еще даже четырнадцати нет? Или только-только стукнуло?

Божественное покровительство — другого объяснения не подобрать.

И то, что сказала госпожа служанке… Яса вдруг поняла, что лет через десять, если все пойдет как пойдет, они действительно будут смотреться рядом… почти естественно. Или даже совсем естественно.

Думая о своем визите в спальню главы Коннаха, Яса вдруг очень трезво ощутила себя головастиком на болоте, мимо которого прошла огромная птица, мельком взглянула — и потеряла интерес.

К концу тренировки, когда до заката оставалось не больше двух часов, мастер-наставница сказала:

— Что ж, Лис, я думаю, если бы ты попробовал выполнить Черное Солнце, у тебя могло бы даже получиться. Но сегодня пробовать ведь не будем?

— Пожалуй, нет, — подумав секунду, сказал Коннах. Он весь вспотел от усилий, волосы прилипли ко лбу, дышал он тяжело, но говорил спокойно. — Не будем рисковать, времени до закрытия ворот уже слишком мало остается. Проведем решающие испытания позже.

— Мне тоже не терпится вернуться домой и немного отдохнуть перед ужином! — сказала госпожа Боней.

Лис усмехнулся:

— Это да! Особенно, если ты составишь мне компанию.

— Куда же я от тебя денусь?

Первый намек на флирт, который Яса услышала от них за весь день.

— Яса, у тебя тоже хорошо получается, — добавила госпожа Боней. — Лучше, чем я думала. Не переживай, мне потребовалось несколько недель, чтобы разучить этот удар. Просто глава Коннах — особый случай. Ты сама знаешь, насколько ты способная, поэтому не буду тебе лишний раз льстить.

— Благодарю за добрые слова, наставница, — откликнулась Яса. — Ничего, если я буду тренировать концентрацию самостоятельно?

— Лучше не стоит без страховки, можно получить травму, — нахмурилась Боней. — Если так хочешь еще потренироваться сегодня, займем мой личный тренировочный зал после ужина. Но — только концентрацию. Сам удар — завтра.

— Спасибо, — кивнула Яса.

На обратном пути она даже на самую крошечную каплю не жалела, что избежала интимных отношений с Лисом Коннахом. Наоборот, совершенно искренне благодарила за это всех богов — и Плюшевого Мишку в придачу.

Глава 5

Дубовая проповедь

Кончилось тем, что я задержался в Тверне на три дня. Такой долгий срок не требовался: Черному Солнцу в итоге я выучился меньше чем за сутки. Все-таки привычка к концентрации и самоконтролю — великое дело. Думаю, мне было проще, чем обычному перворанговому. Плюс я не нервничал, зная природу этого феномена. И заодно зная, что даже если я напортачу при тренировках и нечаянно сожгу себе руку (Алёна предупредила меня, что такое возможно), это все можно будет поправить — достаточно только, чтобы уже моя жена сотворила прокол.

Но еще два дня у меня ушло…

Ладно, давайте скажем: на то чтобы отоспаться и отдохнуть. Хотя в итоге я еще и в седле на обратном пути умудрился дремать.

Очень тяжело оказалось расстаться с Алёнкой! Я подозревал, что так будет, но реальность оказалась хуже моих ожиданий. Рядом с ней мною владело поразительное приподнятое ощущение: море было по колено, все неприятности, проблемы и беды, которые готовило нам будущее — не просто преодолимыми, а прямо-таки несущественными. Не говоря уже о том, что я даже не подозревал, насколько сильно на меня подействует возможность просто поговорить на родном языке и обменяться привычными шутками. А стоило выйти хотя бы за дверь, как тут же начинало грызть: а что если я ее увижу в следующий раз — а она меня не узнает? В смысле, не узнает во мне меня.

Я даже ей об этом сказал, и Алёна с дрожью ответила, что боится примерно того же. Мы посмеялись и все же нашли в себе силы расстаться на время.

Правда, она настояла на том, чтобы отправить со мной сопровождение.

— Зачем? — удивился я. — Я, конечно, не Великий мастер, но ведь Черное Солнце теперь могу зажечь в любой момент.

— Во-первых, не в любой, тебе требуется десять минут на подготовку, — заметила Алёна. — Во-вторых, это просто несолидно! Ты все-таки глава Школы, и будешь просто разъезжать по дорогам, как обычный наемник? Слухи пойдут.

— Слухи обо мне и так ходят… всякие.

— О да, я предвижу, что будет, когда до Тверна доползут известия о твоих художествах в Арнейдских горах, — фыркнула Алёна. — И как это замечательно можно будет использовать! Особенно на фоне объявления о нашей свадьбе…

А вот это уже была чисто Сорафия, женщина-политик, поднявшая после краха отбитую «ценой всего» Школу Цапли из руин. Сама Алена, взошедшая к высшим ступеням чиновничьей карьеры, тоже волей-неволей многому научилась. Но именно в политическом аспекте её всегда прикрывал я. А тут — вот, пожалуйста, самостоятельно справляется. И как!

— Да-да, — сказал я. — Используем еще как, создадим мне образ пророка-чудодея, я помню, — про эту идею с «пророком» и «священным вождем» мы за истекшие три дня говорили немало. — С таким имиджем, по-моему, я могу позволить себе путешествовать как угодно.

— Допустим, — кивнула она. — Но… я беспокоюсь. Представляешь? Я беспокоюсь за тебя! Ты теперь слабее, мне бы надо тебя защищать самой, а я не могу оторваться от дел!

Знаю довольно многих мужчин, от которых фраза от женщины, что, мол, он теперь слабее и она должна его защищать, оскорбила бы. Меня — умилила. Смешно было бы оскорбляться на правду. А еще — очень приятно, что Алёна осознает свою силу и мыслит не только как политик, но и как