Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

Сонина мать, которой в чутье было не откажешь, инстинктивно почувствовала самое худшее, поэтому договорилась за определённую мзду с врачом, который диагноз в карту не писал. Вернее писал, но не сразу, давая людям возможность найти другие решения.

— Это опухоль, Софья Александровна. Видите снимки УЗИ? — врач разложил перед растерянной Соней чёрно-белые нечёткие фотографии. — До закона мы бы вашего парнишку прооперировали, но теперь никто этого делать не будет. Сами понимаете.

— И как же нам теперь быть? — Соня почувствовала, как по щекам сами собой покатились слёзы. Четырёхлетний Стёпка, который стоял рядом, увидев, что мама заплакала, накуксился, уткнулся ей носом в колени и тоже заревел следом.

— Уж не знаю, не знаю, — врач спешно стал убирать снимки УЗИ в папку. — Я пока вам ничего писать в карту не буду, как мы с матушкой вашей договаривались, в общем, две недели у вас есть, а потом…

Он наконец убрал все снимки, закрыл папку и закончил, не глядя на Соню со Стёпкой:

— А потом я всё же обязан сообщить, сами понимаете…

Соня понимала и не понимала. Маленький Стёпка был не просто единственным её родным и близким человеком, он был её частью, ею самой.

…И опять Соне помог Литвинов. В этот раз она обратилась к нему сама, осознавая, что больше ей помощи искать в общем-то не у кого. Если и он откажет, что ж… Но Борис Андреевич не отказал.

— Вот что, Соня, тебе нужно будет спуститься на двести тринадцатый, в больницу, там найдёшь главврача, Мельникова Олега Станиславовича. Скажешь, что ты от меня. Ты слушаешь меня, Соня? — Литвинов слегка потряс Соню за плечи. — Слушаешь?

Соня замотала головой. Ее всё ещё душили слёзы, в последнее время она плакала, почти не переставая, сама иногда удивляясь, откуда берётся эта бесконечная влага.

— Ещё раз повторяю. Тебе нужно найти Мельникова Олега Станиславовича. Он — поможет!

— И он помог? — Ника подняла голову. Встретилась с серо-зелёными Стёпкиными глазами.

— Как видишь. Я же жив-здоров.

Стёпка взял её безвольную ладонь в свои руки, крепко сжал.

— Я сам, конечно, ничего не помню. Мне четыре года было, ты же понимаешь. Знаю только, что мама рассказывала. Отец… ну он тогда ещё не был мне отцом, переправил нас с мамой в больницу на пятьдесят четвёртый.

— К Анне.

— Да к ней. Там меня прооперировали. Опухоль оказалась доброкачественной, и я быстро пошёл на поправку. Ну а пока меня лечили, папа успел влюбиться в маму. Так бывает, оказывается. Они, конечно, не сразу поженились, но поженились, и вот… — Стёпка развёл руками, как бы показывая, что рассказ окончен.

— Стёп, — растерянно произнесла Ника. — Но ты же… ты же должен меня ненавидеть. После всего этого.

— Почему? Тебя-то я почему должен ненавидеть? Вот ты глупая.

— Ну хорошо, не меня. Отца моего. Ведь это из-за него. Если б он не принял тогда этот чёртов закон… Господи, и мама твоя, и отец. Теперь я понимаю, почему он так ненавидит папу.

— Он его не ненавидит. Мой отец твоего. Не любит да. Но не ненавидит. Ника, — Стёпка поднёс её ладонь к своим губам и легонько поцеловал. Ника ощутила прикосновение тёплых губ и вздрогнула. — Ника, всё очень сложно. Тогда время такое было. И твоему отцу, я думаю, тоже пришлось не сладко.

— То есть, ты хочешь сказать, что ты его даже, ну… в чём-то понимаешь?

Стёпка оторвал свои губы от её ладони и посмотрел ей в глаза.

— Ника, я буду врачом, как мой отец. Врачу тоже приходится принимать непростые решения. Например, иногда нужно спасать кого-то одного, мать, а не ребёнка, или наоборот, если речь идёт о неудачных родах. Или ампутировать ногу, не давая гангрене распространиться на всё тело… в общем, всякое может быть. Я думаю, твой отец, он тоже в какой-то мере врач. Ему пришлось принять страшное и непростое решение. Иначе, кто знает, выжили бы мы тогда.

Он остановился, перевёл дух.

— Стёпка, — Ника запнулась, понимая, что сейчас расплачется. — Стёпка… какой же ты…

— Дурак?

— Да ну тебя.

И она, обхватив его руками, уткнулась в плечо. Стёпка осторожно коснулся рукой её волос, провёл бережно и нежно, слегка запутавшись пальцами в кудряшках, потом аккуратно приподнял Никино лицо, посмотрел, ободряюще улыбнулся и…

Ника сама нашла губами его губы, ещё до конца не понимая, что ею движет. Благодарность или другое чувство. Сильное, спокойное, которое может подарить женщине далеко не каждый мужчина. А Стёпка, по всему выходило, мог…

Глава 16

Глава 16. Павел

Павел и сам не понимал, почему он испытывает неловкость.

Он шёл чуть впереди Мельникова, тот отставал буквально на полшага. Наверно, ему тоже было не по себе. Картина, которая открылась их глазам, когда они переступили порог гостиной, смутила обоих. Вернее, не сама картина, а неожиданное откровение, которое последовало за ней.

Павел никак не мог предположить, что Стёпка Васнецов, одноклассник Ники, которого он в общем-то знал уже бог знает столько лет, и который ему в целом нравился (нравился даже больше, чем Кирилл Шорохов, хотя Павлу и не очень приятно было это признавать), вдруг оказался сыном Мельникова. А сам Мельников очевидно вообще был не в курсе, с кем встречается его отпрыск, потому что растерянность на его лице, внезапная и ничем не прикрытая, говорила сама за себя.

— М-да, — Павел остановился.

Всё-таки это была не та ситуация, которую можно спустить на тормозах, и она требовала прояснений. Мельников это тоже понял и, притормозив, упёрся в Павла твёрдым, неприязненным взглядом. Своих чувств Олег не скрывал, да и сам Павел, впрочем, тоже. Даже удивительно, как им ещё до сих пор удавалось не переходить на личности во время всевозможных планёрок и заседаний. Но даже и без этого, частенько при их словесных баталиях в воздухе искрило так, что, казалось, ещё чуть-чуть и полыхнёт. И угораздило же Нику из всех возможных пацанов выбрать именно сына Мельникова.

— Я, если честно, даже не предполагал, что Стёпка… Степан то есть, твой… ваш сын.

Павел замешкался. Их отношения, которые никак не желали складываться, не давали ему выбрать верный тон. Несмотря на то, что Павел знал Мельникова уже давно, ещё со времён Анниной учёбы, что-то мешало им обоим перейти на «ты». Мешало ещё в юности, когда они сталкивались в коридорах больницы, где Анна с Мельниковым проходили практику, и куда Павел заглядывал при каждом удобном случае. Мельников уже тогда бесил Павла. Слишком заносчивый. Слишком красивый.