Опасные видения - Коллектив авторов

стены стали прозрачными, показывали головокружительные виды золотых башен Нью-Йорка. Ллойд, который ни с кем не разговаривал, сидел в углу и притоптывал ногой под музыку. У него любимой песни не было.

– Назовем это «Клуб Джима Фэрчайлда», – объявил Джим. – А цель Клуба – избавиться от Машин. Ну их на фиг!

Мария и Дэйв сели за шахматы.

– И я даже знаю как, – продолжал Джим. – Короче, вот мой план: кто вообще придумал Машины? Правительство США. Ну, больше правительства США нет. Значит, Машины незаконные. Правильно?

– Правильно, – сказала Хелена. Ллойд продолжал притоптывать ногой, хотя музыка уже не играла.

– Они вне закона, – сказал Джим. – Мы их всех убьем!

– Но как? – спросила Хелена.

– Ну, подробности я еще не продумал. Это вы подождите. Но, сами знаете, Машины плохо с нами поступили.

– Это как? – спросил Ллойд, как будто издалека.

– У нас была хорошая работа, мы были умные. Давным-давно. А теперь мы все тупеем. Да?

– Точно, – согласилась Хелена. Открыла маленький флакончик и начала красить ногти.

– По-моему, – сказал Джим, оглядывая всех бешеным взглядом, – Машины хотят сделать всех нас музельманами. Что, кто-то из вас хочет в пробирку? А?

– В пробирку внутри пробирки, – поправил Дэйв. не отрываясь от шахмат. Джим продолжил:

– По-моему, Машины нас чем-то накачивают и делают музельманами. Ну или, может, у них луч какой-то есть, отупляющий. Рентгеновский, типа.

– Надо что-то делать, – сказала Хелена, любуясь своей ногой.

Мария и Дэйв заспорили о том, как ходит пешка.

Ллойд продолжал притоптывать ногой, отмеряя ритм.

1989 год н. э.

У Джимми была клевая мысль, но никто не хотел слушать. Он помнил, что, когда был маленький-премаленький, была такая Яичная Машина, которая умела вынимать яйца из скорлупы и складывать в пластиковые штуки. Смешно было. Джимми не знал, почему смешно, но если вспоминал, то все смеялся и смеялся. Глупые-глупые-глупые яйца.

У Мэри была мысль, правда-правда очень клевая. Только она не знала, как ее сказать, поэтому нарисовала мелком Большущую картинку с Машинами: Мама-Машина, Папа-Машина и много Малышек-Машин.

Лой-Лой говорил. Он строил домик из кубиков.

– Вот я делаю дверь, – говорил он. – А вот малю-юсенькое окошко. А вот… а почему окошко меньше дома? Не знаю. Это труба, а это шпиль, и дверка открывается, а где все люди? Не знаю.

У Хелены был деревянный молоток, и она забивала гвоздики. Бам! Бам! Бам!

– Раз, два, три! – говорила она. – Бум, бам, шарах!

Дэйв расставлял шахматные фигуры рядами, две на две. Хотел расставить три на три, но почему-то не получилось. Тогда он рассердился и заплакал.

А потом пришла Машина и сунула ему что-то в рот, и все тоже это захотели, и кто-то закричал, и пришло еще больше Машин, и…

В МЕДЦЕНТРАЛ поступило закодированное сообщение. Последние пять аномалий исцелены, все физические и мозговые функции сведены к норме. Все сопутствующие данные переведены на УТРОБНУЮ ПОДДЕРЖКУ, где их приняли их в 04:00 по Гринвичу, 1 день, 1989 г. МЕДЦЕНТРАЛ подтвердил сверку времени и выключился.

Послесловие

«Как вывести счастливых людей» – это одна из версий на тему, которую я называю Ужасной Утопией. В пьесе Ионеско «Лысая певица» уже изображался мир без зла. А здесь в каком-то смысле моя модель: я попытался показать мир без боли. В обоих случаях наблюдается странное явление: без зла или боли все предпочтения и выбор теряют смысл; личность размывается; фигуры сливаются со своим фоном, мышление становится излишним и прекращается. Я уверен, что это неизбежный результат утопии, если мы продолжим ошибочно приравнивать утопию к идеальному счастью. В конце концов у каждого из нас в голове есть центр удовольствия. Подключи электрод – и в теории мы будем постоянно идеально счастливы, всего-то нужно оплатить грошовый счет за электричество.

Но если не из счастья, из какого же материала возводить нашу утопию? Может, избежание боли? Безупречная безопасность от болезней, несчастных случаев, природных бедствий? Их мы обретаем только за счет утраты контакта со своим окружением – то есть в конечном счете утраты человечности. Мы становимся «эфиризированными»[151] в обоих элиотовских смыслах слова: бесчувственными и нереальными.

Кому-то и сам рассказ покажется нереальным и гипотетическим. Могу только заметить, что прямо сейчас десятки производителей электроники изобретают и разрабатывают новое диагностическое оборудование; уже скоро врачи будут целиком зависеть от машин в постановке диагнозов. А зачем останавливаться на этом или на чем угодно, не доходя до механических врачей?

Если мы решаем, что нас будут лечить машины, надо точно понимать, какую власть мы им доверяем и о чем просим взамен. В «Как вывести счастливых людей» анестезированный мир рождается благодаря этакому джинну, Рабу Кнопки. Это довольно буквальный джинн: дает в точности то, о чем мы просим, не больше и не меньше. Норберт Винер уже подмечал сходство в поведении буквально мыслящих машин и магических персонажей в сказках, мифах, историях о привидениях и даже современных анекдотах.

Семела верила, что хочет, чтобы Иегова занялся с ней любовью, как с богиней, – но оказалось, он это делает молнией. Ученик волшебника думал просто передать все дела волшебному помощнику. Уэллс писал про бестолкового клерка, который внезапно остановил вращение Земли. На одном конце этого спектра – ужасы вроде «Партнера по танцам» и «Обезьяньей лапки», а на другом – прикол Ленни Брюса про владельца ресторана, который оставил джинна заведовать рестораном за себя. «Ох, я бы сейчас слона съел», – сказал первый же клиент.

Если мы решаем, что правда хотим здоровья, безопасности, освобождения от боли, то должны быть готовы отдать за это свою личность. Любое орудие подразумевает утрату свободы, как верно сказал Фрейд в «Недовольстве культурой». Когда человек начал пользоваться топором, он утратил свободу лазать или ходить на четвереньках, но что важнее – свободу не пользоваться топором. Сейчас мы утратили свободу жизни без компьютеров, и вопрос уже не в том, передавать им власть или нет, а в том, как много власти, какой именно и как быстро.

Однажды профессор Миннесотского университета рассказал мне, как в одном семестре он опаздывал с простановкой оценок. Ему то и дело названивал секретарь кафедры, спрашивал, когда он их сдаст. Наконец позвонили из администрации. Узнав, что оценок все еще нет, секретарь раздраженно воскликнул:

– Но, профессор, ведь компьютеры ждут!

Как же это верно.

«Встреча с деревенщиной»

Предисловие

В нашу первую встречу с Джонатаном Брандом он прохлаждался на зеленом пригорке в Милфорде, штат Пенсильвания, в походных ботинках, с рюкзаком