"Огниво" - Svetlana

разговор наёмников, видеть пламя костра, вновь ощущать себя живой. Сейчас это было непривычно, потому что там, за гранью всё иначе. Стоит ли вновь погружаться в хрупкую жизнь, когда уже ничто не имеет значения. Почти не имеет. Остался лишь долг и память.

Женщина неопределенного возраста с полностью седыми волосами смотрела на огонь, людей сидящих рядом с ним и ощущала себя древней старухой, которая прожила долгие годы и устала жить.

***********

— Как ты? — сочувствующе спросил Волдемар откладывая в сторону лютню. — Эрег сейчас подойдет.

Как? Как обычно. Если не считать жуткой слабости, которая позволяла лишь разговаривать, да и то, недолго.

— Где эльфы? — странно было видеть у костра только наёмников. Ведь уходили мы вместе.

— Подались в свои деревни, — Волдемар вздохнул. — Ушли и труп унесли.

— Какой труп? Кто-то ещё умер?

— Эрег глотку перерезал одному крикуну и тот умер. — деловито пояснил Волдемар и в глубине души я невольно ужаснулась спокойному тону и простоте фразы. Эльфиец убивает своего соплеменника, а менестрель говорит об этом так обыденно, что становилось страшно.

Рядом показался Эрег. В руках он держал плетёную корзиночку наполненную земляникой.

— Попробуй, — счастливо улыбаясь эльфиец протянул мне ягоды.

— Эрег. Ты сошел с ума?

Воин недовольно покосился на менестреля и повернулся ко мне.

— Тут такое дело Эжени. Всё не так, как нам казалось. Помнишь тех, лишённых души людей, которые атаковали нас в лаборатории? Так вот.

Он вздохнул и через силу продолжил.

— Я не думал, что такую штуку можно проделать с моими..., да и смысла в том не вижу. Ведь наши тела требовались для разгадки бессмертия, для добычи сокровенных знаний. А что знает пустое тело? Ничего.Ведь так?

Воин вновь замолчал. Вспоминать было тяжело. Помалкивал и менестрель не желая встревать и мешать ему.

— И я ошибся. Но ведь и подумать же не мог такого. Они так жаждали бессмертия, что... убили душу Даряниума. Да. Убили. И в опустевшую оболочку... в его вечно молодое тело поместили душу иномирца. (***) Или ту разумную мерзость, которую они называют и считают своей душой. Ну и... ничего у них в результате не вышло. Связь была разрушена, и тело Даряниума начало быстро стареть.

— Ты догадался. — прошептала я

— Да вот, догадался. Ясен пень, — он поморщился вспоминая как призывал силы леса.

*****

Хоть и мало было оставлено воину чародейских сил некогда великого волшебного народа, но связь с лесом и зов о спасении и помощи навсегда вплетены в эльфийскую суть.

При помощи заветных слов он лечил Эжени призвав целительную магию природы. Сейчас обращаясь к силе леса Эрег послал зов об узнавании. Чуждая ли душа таилась в прежнем теле сына народа Дану?

И лес отозвался. Как отзывался всегда на просьбы волшебного народа. К мертвой оболочке занятой чужой сущностью ручьём потекли муравьи. Прилетели шмели и осы. Не затронув более никого, они впивались только в тело седовласого. Тот крутился юлой стараясь прихлопнуть как можно больше мелких тварей. Крохотные стражи леса гибли десятками, но появлялись новые, которые жалили пока Эрег не завершил это представление убив несчастное тело своего давно погибшего соплеменника.

**************

— Он был один? — уточнила я

Эрег молча кивнул.

— Как остальные эльфы отнеслись... к твоей решительности?

— Нормально отнеслись. — эльфиец вновь протянул мне лукошко с земляникой.

— Они осознали необходимость такого действия, — обстоятельно подтвердил Волдемар. И тут же вздохнув добавил.

— Но напоследок посоветовали Эрегу держаться подальше от всех эльфийских поселений. Навсегда.

— Велика важность, — равнодушно пожал широкими плечами воин.

Я понимала спасённых эльфийцев. Измученные кошмарами узилища несчастные "дети Дану" мечтали только об одном. Добраться до своих, затеряться в зачарованном краю, и навеки исчезнуть из мира людей, чтобы уже никогда, никогда не встречать человека. Даже присутствие наёмников воспринималось ими тяжело. И только потому что парни явились невольными спасителями, эльфийцы молча шли впереди указывая скрытую тропу, и изредка помогая советами.

Но когда их собственный сородич спокойно перерезал глотку другому соплеменнику (пусть тело лишили души в этом адском месте, только старейшины могут решать призвать ли истинную суть обратно), то тут их терпение иссякло и несчастные поскорее ретировались прихватив и тело погибшего собрата.

Мдаа. Вот ведь вопрос. А если бы старейшины не смогли или не захотели вернуть душу Даряниума, сочтя, что в покоях вечности он навсегда избавлен от мук, то так и осталась бы в прежней оболочке чужая, враждебная суть.

Так что я очень хорошо понимала и Эрега. И одобряла его поступок.

Странное равнодушие и покорность его соплеменников действительно оставляла удручающее впечатление.

Покорные. Смирившиеся с уходом в вечность. Безразличные. Давно утратившие стремление бороться. А ведь как рассказывали легенды когда-то это был гордый и воинственный народ. Умение сражаться было у Эрега в крови.

— Ничего. Предложи Крейну вооружиться бутылью самогона и совершить рейд по вашим селениям для набора новобранцев, — веселая злость неожиданно пробудилась внутри, и мутный морок вечного покоя, словно испугавшись медленно отступил в свою мертвую обитель.

Эрег расхохотался шутке и вновь протянул мне ягоды.

Волшебство леса и чародейство эльфийца придали землянике целительную силу. Душистая ягода таяла во рту, и лесные чертоги вокруг меня больше не походили на старую выцветшую картинку.

Теперь я отчетливо слышала как пробираясь тайными тропами тихо окликает своего лисёнка Рыжая, мелодичный, звонкий голос ручья неподалёку и тихий говор ночных птиц. Вдохнула несущий жизнь свежий запах травы и ночных цветов.

Тиски смерти окончательно разжались и прежнее ощущение, ощущение живого тела возвратилось ко мне.

Наёмники улыбались посматривая в нашу сторону.

— Мы тут покумекали малость и решили двинуть в сторону Юга, — сообщил Крейн оборачиваясь ко мне. — Оставаться тут уже нет резона. Нашумели мы конечно, знатно. Такое враз не забудут. Ну и, чтобы святых собачек не дразнить, осядем где-нибудь подальше от этих благопристойных краёв.

Парни рассмеялись. Последние слова шефа попали в точку. В Южной провинции нравы и правила поведения в обществе, гораздо свободнее здешних. Считалось, что женщины в тех краях гораздо смелее и доступнее. Да и никто там не называл вольную любовь — грехом.

Там вообще многое было иначе. Волшебные племена по-прежнему жили рядом с людьми. Как равные. Никого не спешили обвинять в ереси, наказывать, не преследовали и не