Литания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

Еще сотня широких, на редкость болезненных шагов, и вода осталась позади, однако Шелк осмелился сесть, перевязать ногу, надеть чулки и обуться не раньше, чем оставленный им коридор полностью скрылся из виду. Услышав за спиной шум – очевидно, рев той же самой машины, вновь мчащейся тем же коридором, он в страхе замер, прислушался, не сомневаясь, что машина непременно свернет за ним следом… однако машина промчалась мимо, и вскоре шум стих вдалеке.

Похоже, удача повернулась к нему лицом – или, скорее, кто-то из милосердных богов (быть может, Сцилла, простившая и трость сестры, принесенную в ее святилище, и предложение принести ей жертву, забросив трость в озеро?) решил явить ему благосклонность. Ведущий кверху, коридор не может тянуться чересчур далеко: под таким углом он наверняка вскоре достигнет поверхности, причем, вне всяких сомнений, где-либо неподалеку от Лимны, если не в самой деревушке. Мало этого, пролегает он выше уровня воды и, скорее всего, ниже уже не опустится…

Сунув азот за брючной пояс, Шелк раскатал засученные штанины и развязал полы риз.

Шагов он более не считал, но, пройдя еще немного, учуял явственный, щекочущий ноздри запах дровяного дыма. Нет, разумеется, к жертвоприношению, к благоуханию горящего кедра пополам с едкой вонью паленой шерсти, жира и мяса, этот запах не имел – не мог иметь – никакого касательства, однако…

Шелк вновь потянул носом воздух. Да, сходство просто-таки сверхъестественное. Настолько, что… неужели здесь, в этих древних туннелях, вправду вершатся обряды жертвоприношения?

Подойдя ближе к очередному светочу, он разглядел в неярком зеленоватом сиянии следы на полу коридора. Отпечатки подошв человека, обутого так же, как он, оставленные в тонком слое невесомых, сметенных в сторону легким касанием руки отложений…

Откуда они могли взяться? Не ходит ли он по кругу?

Шелк покачал головой. Коридор этот с самого начала круто поднимался вверх, а приглядевшись к следам и сравнив их с собственными, он сразу же понял, что отпечатки ног оставлены кем-то другим: и шаг много короче, и никакой хромоты, и ботинки заметно меньше, и каблуки не так сильно стоптаны с наружного края, как у него.

Светоч, под которым он изучал следы, оказался последним: дальше, за пределами освещенного круга, в коридоре царила непроглядная тьма. Чем бы осветить путь? Задумавшись, Шелк обыскал все карманы по очереди, но ничего подходящего не нашел. При нем имелся только азот Гиацинт, ее же иглострел, семь карточек с россыпью долек, которые он так и не удосужился сосчитать, четки, старый верный пенал (с несколькими перьями, крохотной скляницей чернил и двумя сложенными листами бумаги внутри), очки, связка ключей, а также подарок матери, наперсный гаммадион на серебряной шейной цепочке.

В носу засвербело так, что Шелк, не сдержавшись, чихнул.

Вонь дыма усиливалась, ноги начали на каждом шагу вязнуть в каком-то мягком, сухом порошке, и, мало этого, впереди, в каких-то нескольких шагах, показался тускло-красный огонек – точь-в-точь как те, что прискорбно редко встречали его поутру в топке кухонной плиты. Уголь… вне всяких сомнений, тлеющий уголь! Подойдя ближе, Шелк опустился на колени, немедля погрузившиеся в нечто мягкое, неразличимое в темноте, легонько подул и понял, что ничуть не ошибся. Свернув в жгут бумажный лист из пенала, он поднес кончик к разгоревшемуся угольку, и…

Пепел! Пепел повсюду…

Осветив коридор, Шелк обнаружил, что стоит на нижнем склоне громадной серой осыпи, с одной стороны перегородившей проход целиком, а с другой – поднимавшейся так высоко, что ему пришлось нагнуться, дабы не разбить макушку о каменный свод.

Спеша миновать узкий проем (как сделал его предшественник, оставивший в пепле следы), пока чахлый желтый огонек на кончике бумажного жгута не угас, Шелк устремился вперед. Путь оказался нелегким: здесь ноги вязли в пепле почти по колено, а от тончайшей пыли, взвившейся в воздух из-под подошв, отчаянно запершило в горле.

Шелк вновь чихнул, и на сей раз спереди, будто в ответ на его чих, донесся странный басовитый скрежет – куда громче, ниже, чем скрип сломанного механизма громадных часов, но в чем-то очень, очень ему сродни.

Между тем бумажный жгут догорел почти до самых пальцев. Перехватив бумагу поудобнее, Шелк раздул огонек и тут же бросил жгут под ноги: отсветы пламени отразились в двух парах глаз.

Прикрикнув на неведомых тварей, словно на крыс в обители, Шелк выхватил из-за пояса азот и махнул смертоносным клинком в направлении глаз. Наградой ему послужил пронзительный, страдальческий визг. Визгу немедля вторил грохот пулевого ружья и негромкий шорох лавины пепла, засыпавшего Шелка по пояс.

Ружье вновь подало голос. Гулкому грохоту выстрела сопутствовал отчаянный, почти человеческий крик. В мощном, слепящем луче, пронзившем насквозь клубы пепла, Шелк успел разглядеть существо – наполовину пса, наполовину демона, – промчавшееся мимо, подняв в воздух новые тучи пыли.

– Помогите! На помощь! – едва отдышавшись, закричал он.

Спустя пару минут к нему подошли двое солдат – могучих хемов, превосходивших его ростом на целых две головы. Приблизившись вплотную, солдаты бесцеремонно выдернули Шелка из кучи пепла.

– Ты арестован, – объявил первый, осветив лицо Шелка.

Луч света испускал не фонарь, и не свеча, и не любое другое из знакомых переносных осветительных приспособлений, и Шелк, от любопытства забывший о страхе, уставился на диковинное устройство во все глаза.

– Кто такой? – резко спросил второй.

– Патера Шелк из мантейона на Солнечной улице…

Безуспешно пытаясь отряхнуть одежду от пепла, Шелк вновь неудержимо чихнул.

– Как ты сюда попал, патера? Через спускной желоб? Руки держи на виду. Обе.

Шелк так и сделал, раскрыв ладони, дабы показать наглядно, что руки его пусты.

– Здесь запретная зона. Зона военного назначения. Что ты здесь делаешь, патера?

– Я… заплутал. Надеялся сообщить кому-нибудь из Аюнтамьенто о шпионе, засланном в Вирон из некоего чужого города, но заблудился в этих коридорах, а затем… – Не находя слов, Шелк ненадолго умолк. – А затем… все это.

– Тебя вызывали? – осведомился первый солдат.

– Оружие есть? – подхватил второй.

– Нет, меня никто не вызывал. Да, в кармане брюк у меня иглострел… совсем маленький, – глуповато улыбнувшись, уточнил Шелк.

– Ты собирался стрелять из него по нам?

В вопросе первого солдата чувствовалось удивление, граничащее с насмешкой.

– Нет. Я опасался шпиона, о котором упомянул. По-моему, у него могут иметься сообщники.

– Вынь иглострел, патера, – велел первый солдат. – Любопытно взглянуть.

Шелк нехотя предъявил обоим иглострел.

Солдат направил луч света на себя – на собственную стальную грудь в пятнах камуфляжа.

– Стреляй в меня.

– Я – лояльный, добропорядочный гражданин, – возразил Шелк. – Стрелять по нашим солдатам мне и в голову бы не пришло.

Солдат ткнул в лицо Шелка зияющим дулом пулевого ружья.

– Видишь? Стреляет пулями из обедненного урана длиной в мой большой