Плюшевый: кулак - Сергей Александрович Плотников

слуга, уважаемый наемный сотрудник — или вообще старший раб? Я не исключал и такой вероятности. В зависимости от его положения я мог либо просто приказать этому человеку помочь мне, либо быть вынужденным задействовать другие методы.

Вопросы об управляющем лучше задавать сначала Герту в порядке невинного дружеского трепа: откуда я знаю, должен ли Лис знать эту информацию? А потом уже матери.

А, еще стоит пролистать до конца записи донора. Может быть, там что-то об этом встретится.

Но прежде чем делать все это я решил открыть «амбарную книгу» и хотя бы просто проглядеть, чтобы понять, с чем имею дело, и задавать вопросы не с абсолютного нуля.

И с удивлением увидел, что все оказалось проще, чем я думал! Я успел сформулировать сложнейший план — а тетрадь оказалась не многослойным бухгалтерским документом с приходами и расходами, информацией о должниках, процентах, тратах отдельных членов семьи и так далее. Нет, это, судя по всему, были простейшие записи о покупках для Школы — то есть для поместья — сгруппированные по неделям и месяцам. Хотя нет, не только о покупках. Кроме покупок был учет того, что, как я понял, производилось на собственных землях Коннахов и отдавалось в качестве оброка, а также о том, что изготовлялось в самом поместье.

Я был рад увидеть, что привычная мне семидневная неделя существовала и здесь тоже. Как и двенадцатимесячный год. Мелочь, а приятно. Правда, все месяцы оказались одинаковой длины — по двадцать восемь дней. Из чего, не наблюдая ни разу здешнее ночное небо, я логично заключил, что тут, во-первых, есть спутник, аналогичный привычной мне Луне — впрочем, согласно некоторым космогоническим гипотезам, у всех обитаемых планет должен быть крупный спутник или два, тут ничего нового. Интересно, они добавляют лишний месяц раз в несколько лет или несколько дней в конце года? Или тут лунный год совпадает с солнечным?

Что касается самих закупок, то написаны они были разборчивым почерком, и я начал свободно читать их быстрее, чем думал. Однако цифры оставались для меня проблемой. Нет, не сами цифры, а меры веса и цены. Не говоря уже о названиях продуктов! Здесь были не только продуктовые закупки, однако всякого рода пенька, древесина, уголь, деготь, масло, мыло и прочее вопросов не вызвали. А вот названия продуктов — да. Еда показалась мне по вкусу привычной или почти привычной, однако, как выяснилось, называлось все это часто совершенно по-другому! С привычными мне пшеницей и рисом соседствовали названия, которые я знал как прочесть и произнести, но понятия не имел, что они обозначают.

Однако.

Кстати говоря, это когнитивное упущение навело меня на мысль, что с другим-то понятийным аппаратом у меня проблем нет. Я мало того что знал язык, но и без труда вызывал в голове названия предметов, которых до того не видел. Однако когда речь заходила о чем-то, не имеющем аналогов в моем прошлом мире, память тут же отказывала.

Подумав так, я начал читать список продуктов внимательнее. Легко нашел там яйца, молоко, свинину, говядину — значит, полные эквиваленты имеются. Ну да, лошади-то есть… Полистав еще, обнаружил картофель и огурцы. А вот помидоров не было, хотя что-то похожее на вкус мне уже попадалось. Надо же.

Ну что ж, либо остатки памяти Лиса все-таки живут во мне, просто запрятаны очень глубоко. Можно постараться их вызвать. Либо (а впрочем, почему «либо»? эти объяснения не противоречат друг другу) высшие силы потрудились над моим переносом куда более упорядоченно, чем мне представлялось до сих пор.

Память Лиса можно попытаться пробудить. Лишней информации не бывает. Поработаю с этим в будущем.

Что же касается цен и мер объема, они оставались для меня полнейшей загадкой. Что такое «буль ятерии», например? Ятерия — это крупа, а «буль» — мера веса? Или все-таки что-то другое?

Не зная этого, не зная, в каких единицах исчисляются цены и стоимость товара, отданного в счет налога, я даже приблизительно не мог по-настоящему проверить записи — то есть попытаться выявить нестыковки и коррупционные схемы. Разве что очень косвенно. Например, понятное дело, что яйца не могут стоить дешевле прутьев для плетения корзин — если речь не идет об огромнейшем объеме прутьев, конечно же. Или о каких-нибудь эксклюзивных изысканных прутьях редчайших древесных пород.

Дойдя до этой мысли, я услышал сигнал гонга — пора идти на ужин. Ладно. Завтра буду аккуратно разузнавать это все. Сегодня времени явно не хватит.

* * *

Ужин прошел так же, как завтрак и обед — ничего нового. Разве что мясо за ним опять подавали. А вот после ужина мы стройной толпой направились на занятия, и я понял, почему этот урок был назначен на после ужина — потому что он представлял собой религиоведение! Ну или так это называлось во времена моего первого детства, в моей первой школе. Более устаревшее название — «закон божий».

Такие занятия просто обязаны быть безумно скучными, так что логично поставить их тогда, когда все ученики все равно будут тихо дремать!

Однако я собирался слушать, держа ушки на макушке. Фигурально выражаясь. Религия — фундамент культуры всякого общества. Может быть, это и не самое главное, что нужно знать о той или иной группе людей, но близко к тому.

Мы все заняли места за этими нелепыми маленькими столиками, но на место учителя встал не молодой парень из числа старших учеников, как я уже привык, а взрослый, даже немного пожилой мужчина. Я его видел за обедом за главным столом — один из приближенных и соратников Ориса.

— Итак, начнем, — сказал он. — Сегодня мы повторим историю нашего святого предка. Я декламирую первую строчку, на кого укажу, тот должен продолжить.

Однако подстава. Я-то ни одной строчки из самой этой истории не помню!

Преподаватель начал распевным голосом — не священник в храме, но близко:

— Когда темен и пуст был наш мир, боги с неба спустились,

И роду людскому дали начало…

Он указал на мальчика, сидевшего в первом ряду, слева. Не из моих «одноклассников», постарше. И добавил голосом:

— Первый в первом ряду.

Тот вскочил и продолжил, так же напевно:

— … Положив им между собой в славных битвах соревноваться,

Чтобы честь преумножить и силу явить Провиденью…

Он продекламировал строчек десять, потом учитель жестом посадил его и указал на сидящую позади него девочку, добавив:

— Вторая во втором ряду.

Я внимательно слушал, одновременно стараясь уложить в голове содержание учебной поэмы и делая выводы о том, как