Чинители. Вокзал, которого нет - Александр Александрович Матюхин

– Как призрак! – догадался Макс.

– Можно сказать и так. Бывали случаи, когда люди из реального мира случайно попадали в такие поезда и принимали хозяина за привидение. Хорошего мало для обеих сторон. Суета, нервозность, какие-то ритуалы по изгнанию и так далее, – ответила Варуна.

– То есть предыдущий был вагоном Детства? – сказал я. – Воспоминания ребёнка!

– Всё верно. Вагон был, но теперь нет. Он утрачен навсегда.

– Получается, на конечной стоянке хозяин не сможет вспомнить о своём детстве?

– Получается, что так.

На улице гуляла метель, но в серости, за снежными вихрями мелькали яркие точки света. Их становилось больше, мелькали они чаще, пока стремительно не заполнили всё пространство. Метель и темнота отступили, я увидел широкую платформу, заметённую сугробами, ребристые перегородки опор и овальный потолок. Поезд стал замедляться, показалось небольшое одноэтажное здание из стекла и бетона, ярко освещённое фонарями.

– Все, кто едет на Вокзал, по дороге заезжают сюда, – сказала, наконец, Варуна. – Это Музей грёз. Здесь хранятся важные человеческие мысли и мечты. Но только тех, кто заслужил.

– Вроде жёсткого диска на компьютере? – уточнил Макс.

– Не понимаю, что ты только что сказал, – отмахнулась Варуна. – Знаете, что ещё? Завершив свой жизненный путь на Вокзале, человек получает право не только ходить по вагонам воспоминаний, но иногда посещать Музей и просматривать всё, что он решил здесь оставить.

– Беру свои слова обратно, это не жёсткий диск, а самое настоящее бессмертие! – Макс восхищённо прильнул к окну. – И чем же можно заслужить такое? Хорошее поведение подойдёт? Или обязательно нужен подвиг? Победить гидру, Змея Горыныча или хотя бы крысиного короля?

– У каждого свой уровень заслуг, – ответила Варуна. – Своя судьба.

– А вы заслужили?

Она неопределённо пожала плечами и направилась к выходу:

– Пойдёмте. Попробуем для начала решить вопрос с вами.

Урос и Борос тоже поднялись, потягиваясь. Они по очереди бормотали что-то про отдых, инструкции, проклятие и чай с лимоном.

Двери тамбура распахнулись, на нас смотрел Чур в железнодорожной форме, неотличимый от тех двух, которых мы уже встречали, то есть с деревяным лицом, вырезанным носом и стеклянными глазами.

– Чур меня! – воскликнул он. – Я не пахну, как живой! Поднимайте ноги, когда идёт уборка!

– Ты, должно быть, слышал про то, что в паровоз случайно забрели живые дети, – отчеканила Варуна. – Поэтому нам нужно пройти к Птолу, чинителю высшего порядка и хранителю мусейонов, и получить на них билеты в обратную сторону. Пропустишь нас?

Чур провёл указательным пальцем по трещинкам у себя на лице и внимательно нас оглядел.

– Хочу предупредить, что, если у вас не будет билетов, вы не сможете сесть ни на один поезд, и когда платформа опустеет, вы…

– Мы в курсе, Чур, – прервала Варуна. Мне показалось, что пёрышки на её одеянии затрепетали от нетерпения. – Давай не будем тратить время. Это единственная остановка, где они могут выйти на платформу во время стоянки.

Чур посторонился, втянув голову в плечи. Варуна шагнула из тамбура, и Макс без сопротивления и преград шагнул следом за ней. Потом вышли и мы с Надей. Хотя холода не чувствовалось, но я всё равно не мог привыкнуть к зиме вокруг, и мне казалось, что я на самом деле мёрзну, а ветер обжигает щёки и забирается за шиворот.

Мы направились к одноэтажному зданию. Варуна на ходу рассказала:

– Обо всех станциях на Изнанке заботятся Чуры. Так повелось с древних времён. Когда-то давным-давно Чуры были деревянными столбами. Их специально изготавливали и расставляли вдоль дорог, как указатели верного пути. На Изнанке, видите, они развились до серьёзных сотрудников железных дорог. Хотя функции сохранили те же: встречать поезда, осматривать вагоны, торчать на вокзалах, указывать путь. Безобидные, но полезные.

Людей вокруг почти не было. Надя с любопытством вертела головой.

– Хотела бы оставить здесь свои мысли, мечты или какие-нибудь воспоминания? – вполголоса спросил я.

– Скукотища. Кому они нужны будут, кроме меня? Приходить и смотреть одно и то же? Увольте.

– А я бы хотел. Что-нибудь самое яркое, запоминающееся. Но для этого нужно прожить яркую жизнь, иначе что вспоминать? Как математику зубрил и в телефоне мультики смотрел? Надо постараться, в общем.

Мы зашли в стеклянное здание и сразу окунулись в мягкий полумрак просторной комнаты. Из-под ног поднялась серебристая пыль. В стенах вокруг были углубления, ограждённые стёклами, за которыми клубился туман. Тоже серебристый.

– Ничего здесь не трогать, – сказала Варуна строго. – Стёкла не бить, о дурном не думать.

– Что это такое? – спросил Макс, осторожно подходя к одному из углублений.

– Выставленные мечты и грёзы разных людей, – ответила Варуна. – С их разрешения, конечно. Экспонаты в лучшем виде. Первый зал.

– Я же говорила – скукотища! – фыркнула Надя. – Они все похожи на туман.

– Потому что наши мысли так и выглядят, пока не сформируются. Всего лишь туман в голове. Но если вы подойдёте ближе, мышата, и попробуете сосредоточиться, то обязательно что-нибудь увидите. Походите, изучите, пока мы ждём Птола.

Макс, стоящий ближе всех к одному из углублений, едва не уткнулся носом в стекло. Его лицо озарил зеленоватый свет, как от папиной настольной лампы.

– Что ты там видишь? – спросила Надя.

– Пока ничего.

– Сосредотачивайся сильнее, чтобы иголки из мозгов полезли.

Я уже понял, что иногда она была очень едкой девочкой.

Я подошёл к другому углублению и тоже уставился на клубящийся туман. Понять бы, как сосредотачиваться… Наверное, нужно вглядываться сильнее и ни о чём не думать. Гроздья тумана мягко и неторопливо надвигались друг на друга, разрывались на полоски, змейками струились вдоль стекла. Я смотрел, смотрел, смотрел… Пока не начал различать что-то в глубине. Прищурился, затаив дыхание. Точно! Из тумана сформировались силуэты. Богатырь в доспехах и с мечом, в остроконечном шлеме. Перед ним – трёхголовое чудовище, дракон, стоящий на четырёх толстых лапах. Одна из голов распахнула рот и выплеснула мощный поток огня. Сначала всё было размытое, контурное, похожее на наброски карандашного рисунка. Но в какой-то момент я вдруг оказался там, среди холмов, низких деревьев и кустарников, среди запахов горящей сухой травы и испарений воды. Огонь пожирал всё вокруг. В лицо ударил обжигающий ветер, от которого сразу пересохли глаза и губы. Богатырь – вот он! – стоял поодаль, уверенно сжимая большущий меч двумя руками. Металлические чешуйки лат блестели в свете огня и солнца. Шлем закрывал лицо, но я видел густую рыжую бороду и большие глаза. Богатырь не видел меня, да и странно бы было, если бы увидел. Я для него призрак, ничто. Он разглядывал дракона, который, по моим прикидкам, вполне мог бы называться