Чинители. Вокзал, которого нет - Александр Александрович Матюхин

Я подошёл тоже, осторожно протянул руку. В пространстве двери воздух был плотный и упругий. Кончики пальцев припекло, и я поспешил отойти на шаг.

– Вляпались, – мрачно сообщила Надя. – Я даже не буду пробовать выйти.

Чур встал на ступеньку и осмотрел нас окрашенными в белое с синими точками деревянными глазами.

– А я-то думаю, откуда живым духом пахнет, – пробормотал он. – С дуба рухнули, так далеко заезжать? Кипятка не будет! Туалет в санитарной зоне! Для живых эти линии не предназначены. Отклонение от курса – сорок шесть тысяч шпал. Чем дальше, тем хуже. Запах так себе. Мне придётся вызвать дезинфекторов.

– Кто-то просто хотел приключений, – зыркнула на меня Надя.

– Ты первая начала! – парировал я. – Но вообще-то это не важно. Можно, мы сейчас сойдём и вернёмся на первом же поезде обратно в депо, откуда приехали? Что для этого нужно сделать?

Чур ответил:

– Это невозможно. Поезд следует без пересадок пассажиров до конечной станции.

Я почувствовал, как похолодело в затылке.

– И как далеко эта конечная станция?

– Когда завершится линия судьбы, тогда и приедете. – Чур покачал головой, скрипнув шеей. – Дезинфекция понадобится прямо сейчас. Сигнал уже отправлен. Живой дух опасен. Он въедливый, быстро заполоняет всё вокруг и распространяется со скоростью сорок шпал в секунду. Вдруг кому-то станет плохо и он захочет оказаться в реальном мире?

– Может быть, обойдёмся без дезинфекции? – спросил Макс. – Я не буду шутить про растущий нос, а вы дадите нам спокойно доехать до конечной станции.

Я снова протянул руку к двери, и снова пальцы упёрлись в невидимую преграду.

Увы, Чур больше нас не слушал. Он спрыгнул с лестницы на заснеженную платформу и отправился к следующему вагону, на ходу кутаясь в пальто. До нас донеслись обрывки фраз:

– Это надо же! Ходят и ходят! То билет просрочен, то постельное бельё не куплено!..

– Что-то мне подсказывает, что просто так до конца мы не доедем, – сказала Надя мрачно.

Чур исчез из виду, а вместо него у вагона вдруг появились двое мужчин. Толкая друг друга плечами и едва слышно переругиваясь, они забрались по лестнице и оказались внутри, не замечая преграды. Оба хищно на нас поглядывали.

Говоря «хищно», я не преувеличиваю. Их взгляды были недобрыми, цепкими и колючими. Да и образы не отличались дружелюбием. На мужчинах были потрёпанные телогрейки горчичного цвета, вывернутые швами наружу. Кое-где сквозь дырки торчали куски ваты. Брюки – серые, мешковатые, тоже вывернутые и на пару размеров больше нужного. На ногах разбитые сапоги в кляксах ржавчины и грязи. Лица мужчин были небриты, грязны, носы с горбинками, соломенные волосы торчали во все стороны.

Увидев подобных личностей рядом с нами, родители точно бы сообщили в полицию и объяснили бы, что с такими не нужно заводить разговоров и даже здороваться. Однако же сейчас деваться было некуда.

– Детишки-хулиганы, – сказал один из мужчин хриплым скрипучим голосом и втянул носом воздух. – Так я и знал. Живым духом пахнет. Въедливый и противный, фу. Уважаемый Борос, дайте, пожалуйста, задокументированную оценку.

– Приятного мало, уважаемый Урос, – отозвался второй точно таким же голосом. – Вагон определённо заражён миазмами, исходящими от молодых живых людей. Нужно действовать согласно инструкции номер двенадцать «бэ», то есть тотальная дезинфекция всего сущего.

– Мы бы хотели сойти, – нетвёрдо произнёс я. Надежды выкрутиться уже не осталось.

Личности рассмеялись, задрав раскрытые рты с редкими пожелтевшими зубами к потолку.

– Мы работаем от запада к востоку! – воскликнул Урос сквозь смех.

– От этого мира в вечность! – вторил Борос.

– Неужели они не знают, что сойти не получится?

– Ни в коем случае. Посмотри на их глупые и удивлённые лица.

– Детишки реальности очень неопытны. Прямо как их и описывают в инструкциях.

Они посмеялись ещё несколько секунд, потом резко замолчали и прошли в вагон, оттеснив меня плечами. Тот, кто назывался Уросом, вдруг облизнулся длинным раздвоенным языком.

– Чистенько здесь, – сказал он, оглядываясь. – Печально, конечно. Вот так человек жил, копил прошлое, заработал на целый паровоз, а тут появляются грязные живые души и заражают всё вокруг.

– Впрочем, ничего нового, – ответил Борос. – Живые ведут себя так с сотворения веков. Приходят, заселяют, уничтожают.

Протяжно загудело, паровоз тряхнуло, из-под колёс резко вырвались клубы белого пара. Дверь захлопнулась.

– Мы попали, – сообщил очевидное Макс. – Что теперь будет?

Ничего хорошего, подумал я.

Буквально через несколько секунд мои опасения подтвердились. Едва паровоз тронулся, как Урос и Борос скинули телогрейки прямо на пол и показали то, что было скрыто под верхней одеждой: молотки на длинных ручках, заткнутые за пояса. У молотков были увесистые металлические головки, похожие на приплюснутые с обоих концов змеиные головы.

– Уважаемый Борос, я предлагаю начинать, – хрипло пробасил первый. – Запашок, что называется, неистребим.

– Тотальная дезинфекция, уважаемый Урос, – добавил второй. – Уничтожение и забвение, согласно инструкции.

Он вытащил молоток, размахнулся и обрушил его на ближайшую книжную полку.

Глава шестая, в которой нам удаётся убежать, но недалеко и ненадолго

От сильнейшего удара полка разлетелась в щепки. Книги посыпались на пол, и Борос тут же перешёл к следующей. Замигал свет. Урос выхватил молоток, подбежал к железной дороге и несколькими ударами размолотил миниатюрные паровозы и вагоны.

– Неплохо работается, уважаемый Борос! Обожаю запах ломающейся пластмассы по утрам.

– Так держать, уважаемый Урос! Похвала с занесением в трудовую книжку!

Макс вскрикнул от испуга и крепко ухватил меня за руку. Мы стояли в тамбуре и наблюдали, как эти личности, похожие на бродяг, стремительно разрушают всё вокруг. Хорошо хоть до нас пока им не было никакого дела. Но надолго ли?

Урос и Борос срывали с петель картины, рвали книги и бумагу, ломали книжные шкафы и полки. Со стен слетала облицовка. Воздух наполнился пылью и мусором. Ящики с игрушками были перевёрнуты. Урос усердно молотил по ним, превращая в крошку.

– Смотрите! – закричал Макс, ткнув куда-то пальцем.

Я увидел. Осколки стекла, разбитые детали железной дороги, обрывки книг превращались в снег, а едва упав на пол, тут же начинали таять и растекались грязными ручейками. Бродяги, будто не замечая, шлёпали по ним прохудившимися сапогами, оставляя следы.

– Надя, что это? Ты наверняка должна знать!

– С чего бы? Вот ты знаешь, почему самолёты не падают? Всего объять невозможно, – фыркнула Надя. – Где, в конце концов, охрана поезда? Тут вагон превращают в снег и грязь, а никто и не шевелится. Непорядок.

Едва она это произнесла, сзади нас, как по